Каждый год перед майскими праздниками в информационном пространстве СНГ разворачивается сюжет: где-то на Западной Украине или в странах Балтии кто-то инициирует снос/перенос советских памятников.
Учитывая, что на этих территориях памятники Ленину/Дзержинскому/Фрунзе/Ватутину и т. д. снесены давно, то обычно в центре сюжета оказываются памятники Великой Отечественной войны. Наиболее яркой информационной вспышкой, безусловно, была ситуация с Бронзовым Солдатом в Таллинне несколько лет назад.
Посему, когда редакция ZAXID.NET предложила написать текст о феномене «борьбы с советскими памятниками», я задумался о том, что, собственно, лежит в основе ежегодных обострений именно на тех территориях, которые были фактически включены в состав СССР по результатам Второй мировой войны. Не намерен давать этому феномену политических оценок, потому что считаю, что воевать с бронзовыми артефактами советских времен, как минимум, глупо, потому как против советской власти имело смысл бороться, пока она существовала.
Поэтому меня интересуют не сами факты сноса/переноса памятников и не информационная кампания, которая эти действия сопровождает, а анализ политических, экономических и социальных процессов, лежащих в основе феномена постсоветского политического гробокопательства. Также не буду касаться российско-украинских противостояний на этой почве, потому что как империалисту, интернационалисту и уроженцу Сибири шизофренические разборки ущербных «кацапов» с не менее ущербными «хохлами» кажутся нелепыми и смешными, так как уверен, что адепты концепции национального государства заведут в тупик и Украину, и Россию. Более того, считаю такой дискурс не только бессмысленным, но и вредительским, и уверен, что потомки дадут этим «разборкам» надлежащую историческую и политическую оценку.
Собственно, анализируя феномен «уничтожения памятников советской эпохи», можно выделить несколько аналитических пластов.
Пласт историко-политический. Великая Отечественная как точка сборки советского человека
В истории каждого государства претендующего на историческую и политическую субъектность есть своя точка сборки - историческое событие, которое легитимизирует субъектность и кладет начало новой идентичности. Для британцев такой точкой сборки была победа в Трафальгарской битве, для американцев - война за независимость, для индийцев - избрание Джавахарлала Неру на пост премьер-министра, для израильтян - победа в Шестидневной войне. И если небольшое национальное государство еще может существовать без точки сборки за счет обеспеченной извне легитимности (в качестве суверена или лимитрофа), то империя обречена на субъектность.
Советский союз, в том виде, в котором он достиг своего наивысшего развития в период т.н. «застоя», был легитимизирован 9 мая 1945 года. Именно Великая Отечественная война является той самой точкой сборки, с которой зародилась новая сверхидентичность, которую в брежневской конституции назовут «общностью советских людей».
Поэтому памятники Великой Отечественной войны являются не столько символами победы в войне, сколько символами рождения новой сверхидентичности, аналогичными памятникам крещения Руси в Российской империи, либо памятникам Симону Боливару в странах Латинской Америки.
Исходя из такой логики действия современной галицкой политической элиты, самоопределяющейся, в первую очередь, как «антисоветская» выглядят абсолютно обоснованными. Уничтожение символов советской сверхидентичности - это закономерное явление, и остановить этот процесс возможно либо заменив элиты, либо в ходе эволюционного исторического взросления галичан, которые рано или поздно осознают, что идентичность, основанная на принципе «от противного» не имеет исторического будущего. А пока этого не произойдет рецидивы политического «гробокопательства» будут будоражить еще не одно поколение и рождать множество информационных войн и войнушек.
Пласт цивилизационный. Уничтожение границ исчезнувшей империи
Вторую важную функцию, которую выполняют памятники победы в ВОВ, является обозначение социокультурных границ советской империи. Территория, где есть памятник советскому солдату, была завоевана и/или освоена советской империей. Именно эту функцию выполнял «Алеша» в болгарском Пловдиве, и «Воин-освободитель» в Трептов-парке.
Так как Советская империя была глубоко идеологической империей, символы победы в ВОВ для советских людей имели такое же значение, как имеют МакДональдзы для граждан «империи потребления» США - обозначают территорию, попавшую под влияние и, соответственно, пригодную для проживания гражданина империи.
Галиция была внутренней территорией империи и, соответственно, памятников победы в ВОВ здесь было огромное количество - это означало, что советский человек мог здесь жить своей нормальной советской жизнью. Современный галицкий исторический концепт рассматривает советский период развития как оккупацию, поэтому памятники должны быть уничтожены.
В этом смысле снос памятников стоит рассматривать как попытку стереть социокультурные границы советской империи и забыть 50-летний исторический этап.
Но границы несуществующей империи носят сугубо символический смысл, поэтому снос памятников нужно рассматривать исключительно как заключительный этап десоветизации, основная суть которой сводилась к уничтожению остатков промышленного потенциала и инженерно-технической школы, созданных в ходе советской индустриальной колонизации Галиции.
Пласт социальный. Комплексы неполноценности постсоветских элит
В сносе памятников советской эпохи есть еще и важный социально-психологический аспект, свойственный не только галицким и балтийским элитам. В той или иной форме он присущ всем постсоветским элитам и связан с неконкурентоспособностью постсоветской социальной модели. Дело в том, что все без исключения бывшие советские республики переживают деградацию. Население вымирает, продолжительность жизни падает, общество стремительно расслаивается, социальные лифты напрочь отсутствуют, основные фонды не обновлялись уже несколько десятилетий. Нисколько не идеализирую советский социальный строй, однако, базовые показатели «индекса человеческого развития» в советском обществе были на несколько порядков выше, чем сейчас. Советская социальная модель при всех ее недостатках была моделью развития, а постсоветская модель в лучшем случае подразумевает стабилизацию деградации. И это происходит во всех без исключения регионах всех, без исключения бывших союзных республик.
Представители постсоветской элиты прекрасно понимают, что не смогли предложить ничего социально конкурентоспособного. Что, кстати, не удивительно - у деградирующего народа и элита деградирующая. Впрочем, эта тема заслуживает отдельного исследования.
Поэтому снос памятников советской эпохи - это не более чем попытка компенсировать собственную убогость. Наши элиты до боли напоминают шариковых, искореняющих наследия «проклятого империализма» в ответ на справедливое замечание профессора Преображенского, что «разруха не в клозетах, а в головах». Кстати, очень показателен тот факт, что коммунисты перестали активно поносить «царские порядки» только к середине 30-х годов, когда начала вырисовываться более-менее конкурентоспособная социальная модель.
В разных регионах и в разных странах комплексы неполноценности постсоветских элит носят разный характер - в Москве это выливается в пропаганду «России, которую мы потеряли» а-ля Никита Михалков; Туркменистан превратился в восточную деспотию, в Беларуси пытаются построить заповедник социализма. В Галиции и странах Балтии это приводит к политическому гробокопательству. Но хотя формы у этого исторического процесса разные, сущность одна - постсоветские элиты тщательно маскируют собственную профнепригодность.
Очевидно, что по мере разворачивания экономического и социального кризиса гробокопательство в Галиции приобретет чудовищные масштабы, потому что элиты будут не в состоянии компенсировать издержки и попытаются сместить вектор недовольства населения в прошлое. Чем более жестоким будет кризис, тем более неадекватными и реваншистскими будут действия галицких элит. Что в свою очередь вызовет ответную реакцию.
В течение ближайших двух лет мы сможем наблюдать, как между местными советами Запада и Юго-Востока разгорится полномасштабное политическое противостояние, где основные аргументы будут направлены в прошлое. Потому что настоящего в нашей стране никто так и не пытается всерьез обсуждать. Не говоря уже о будущем.