Украинский город Львов в течение своей истории был и польским, и еврейским, и австрийским, был и русским. Русскоязычным в значительной мере столичный королевский город остается и сегодня.
Я не о молодых галичанах - шоферах «маршруток», горячих сторонниках радио «Мелодия», которые любят замусоривать урбанистическую акустическую среду Львова «шедеврами» Тамары Миансаровой, той певицы, которая выехала из СССР в Израиль задолго до их рождения. И не о тинэйджерах, которые прокручивают на своих «мобилах» MP3 файлы с российских поп-исполнителей самого низкого уровня. И не о нашествии русскоязычной литературы на раскладках. И даже не о «Украинском книжном магазине» - признаке неукраинскости окружения, потому что «украинские» книжные магазины всегда (!) открывались или на чужбине, или в государствах, где украинцы на своей земле не были хозяевами.
Я о демографических реалиях. В этнически почти 90-процентном украинском Львове в настоящий момент живет, по меньшей мере, 33-36 процентов русскоязычного населения. Могу на эту тему поспорить с любой социологической службой, потому что имею относительно этого неопровержимые доказательства. Если человек в центре города продает билеты или мороженое десять часов на день на протяжении нескольких лет, то он ежесекундно погружен в феноменальную репрезентативную выборку, когда через поперечное сечение улицы в обе стороны ежедневно проходит от 40 до 100 тысяч народа. Это легко проверить с помощью секундомера.
И вот, продавая мороженое и билеты в середине 90-х на углу Коперника и проспекта Свободы, я фиксировал, на каком языке обращались ко мне мои покупатели, само собой, фильтруя иностранцев и иногородних, что позволяли мне делать мои филологические знания, да и опыт, в конце концов. Так вот, от 30 до 35 процентов в будние дни и от 37 до 42 процентов - в выходные (когда наше львовское украинство отправляется на родные села), львовян (я это подчеркиваю) обращались ко мне по-русски. Если же сюда прибавить еще тех русскоязычных, которые обращались по-украински, то получится цифра абсолютно фантастическая. Торгуя в киоске на Сыхове около поликлиники, я был ошарашен тем, что даже в этом наиболее украинизированном районе Львова все же от 20 до 30 процентов людей обращались ко мне по-русски. Да и в настоящий момент, в конечном итоге, любой любознательный львовянин, любитель длительных прогулок по городу, может зафиксировать соотношение разговоров по «мобильнику» по-украински и по-русски, экстраполируя услышанные данные на 90-процентное львовское «украинство» и 8-процентное - «российство».
Конечно, украинское независимое государство из-за своей слабости не смогло в значительной мере ассимилировать тех русскоязычных Иваненко, Дорошенко и Козаченко, которые во Львове и в дальнейшем почти стопроцентно общаются в семьях по-русски, но это их полное право и беда того государства, которое не смогло стать хозяином в своем доме. Но были и другие времена: в конце 90-х во Львове почти поголовно все русскоязычные защебетали по-украински, потому что «грядет украинское государство», но никакого украинского государства не получилось, и «украинские неофиты», вздохнув с облегчением и поняв, что слишком перестраховались, опять перешли на «общепанятный».
Что-то похожее произошло в Киеве во время и после Помаранчевой революции: за кажущейся украинизацией быстро наступило отступление в сторону привычного обрусачивания. В конечном итоге русскоязычные львовские потомки славных казаков - Иваненко, Симоненко и Марченко - имеют полное право говорить «на радном виликам и магучем русскам». Хотя где-то в Америке, и даже значительная часть их в Балтии, уже во втором поколении «магучий» забывают и переходят на местный язык, потому что это естественно там, где есть крепкое национальное государство, которое гарантирует приличный или вполне зажиточный уровень жизни.
Россияне, приехав во Львов после «судьбоносного Народного собрания» в Опере в 1939 году, убеждали себя, что попали в город явно не украинский. Игнорируя украинскую «сельскую» нацию, они проявляли больше интереса и симпатии ко всему «городскому» панско-польскому. Русскоязычные новые львовяне с востока создали себе своеобразный «культ польского», потому что даже такой вариант европейскости удовлетворял выходцев из Тамбова. Российско-польская солидарность имперского духа попала в резонанс. Родные души нашли друг друга, хотя первая была полным хозяином, а вторая испытала принцип «горе побежденным». Львовские поляки очень быстро и органично освоили русский язык и много из них кичатся им и ныне, не считая украинцев хозяевами в своей стране и, в некоторой степени, правы. Мемуаристка Ядвига Дабулевич пишет, как львовские поляки уже в 1939-1940 годах в своих шутках широко употребляли «приколы» из российской литературы и фольклора. А россияне в послевоенном Львове охотно восприняли польский местный фольклор, и в ресторанах конца 40-х годов звучала кавер-версия знаменитой песни «Tylko we Lwowie» таким образом: «Сосиски с капустой я очень люблю - Только во Львове».
Российские интеллигенты во Львове уже в 60-х годы слушали Чеслава Немена и, соответственно, увлекались поэзией Киприана Камиля Норвида. Книга русской львовянки Александры Матюхиной «W sowieckim Lwowie» (2001 год) не случайно издана в Польше, потому что в Украине, и в частности во Львове, вряд ли нашлось бы такое количество любителей ознакомиться с мнением «загадочной российской души» относительно львовской ментальности времен совецкой империи. Польская публицистка Анна Вылегаля (2005 год) трепетно, сочувственно и глубоко исследует «разные обличия львовской русскоязычности», что не пришло бы в голову кому-то из украинцев.
Русские и русскоязычные во Львове - представители культуры кочевника-захватчика, быстро подмяли под себя украинскую культуру крестьянина-пахаря. Урбанистическое начало победило рустикальное. В действие вступил принцип «скачи, враже, как пан скажет». Всеми отраслями жизни во Львове уверенно овладела новая имперская культура и новый здесь русский язык. Пересмотрев львовские телефонные справочники советского времени (телефоны тогда были барской привилегией), можно увидеть там 90% фамилий на -ов и -енко. Язык улицы и, в первую очередь, криминального мира в 50-70-х годах стал исключительно русским. Россияне-мемуаристы убеждают, что даже крутые молодежные неформальные тусовки во Львове возникали исключительно в среде русскоязычных пришельцев с востока. Держать домашних собак и прогуливаться парками в выходные тоже стало привилегией русскоязычных. Потому что настоящий крестьянин-галичанин не мог себе представить, как можно держать в доме домашнее животное для развлечения, а в выходные, вместо прогулки по Стрыйскому парку, ехал, да и сейчас едет, вкалывать на огороде, потому что нужно что-то есть.
Если взглянуть на настоящее, то львовский большой и средний бизнес почти исключительно окажется русскоязычным, а мелкий - лишь частично украинским. А галичане и галичанки распылены по Италиях и Португалиях.
Можно еще много говорить на эту тему, но в завершение приведу лишь один очень отрадный штрих. Из трети русскоязычных львовян на выборах 2004 и 2006 лет за Януковича и партии пророссийские (то есть, откровенно антиукраинской ориентации) - Партию регионов, коммунистов, витренковцев - проголосовало лишь от 4% на Сыхове до 10-12% в наиболее обрусаченных Галицком и Франковском районах. Таким образом, русскоязычные львовяне, невзирая на свою ментальную традицию, дают большой пример национальной консолидации: в этнокультурном понимании, оставаясь россиянами, в политическом смысле постепенно таки становятся украинцами. И хоть за это можем теперь их искренне поблагодарить.
А дальше будет видно...
Перевод с украинского - Александр Хохулин.
Фото с сайта www.heraldy.rus.net