Разговоры о чествовании во Львове Леопольда фон Захер-Мазоха велись издавна. Из-за его всемирной скандальной славы в этой болтовне всегда был немало иронического юмора, иногда добавлялась частичка извращенной пикантности, преобладало однако ностальгическое уважение к габсбургскому культурному наследству в нашем городе.
Насколько вспоминаю, чаще всего шла речь об установлении мемориальной доски на доме по улице Коперника, где будущий писатель якобы родился в январе 1836 года (впоследствии историк Галина Сварнык обнаружила, что в действительности Леопольд фон Захер-Мазох родился в тогдашнем доме полиции, на месте которого теперь стоит «Гранд-отель»).
Недавно сразу в нескольких Интернет-изданиях появилась информация о том, что Захер-Мазох попал в поле «креативного» зрения создателей львовского ресторана «Крыивка». И уже на днях во Львове состоялось открытие особенного памятника, посвященного писателю. В частности ZAXID.NET сообщил следующее: «Скульптуру изготовил Владимир Цысарик из бронзы в рост Мазоха - 1 м 70 см. Идеи памятника выдумывала вся команда «Крыивки» (Юрий Назарук - один из авторов концепции знаменитой "Крыивки" - ZAXID.NET). Памятник достаточно притягательный: внешне достаточно приличный, но желающие будут иметь возможность посмотреть в лупу (намеки на подсматривание самого Мазоха) и засунуть руку в карман скульптуре-Мазоху, и кое-что «нащупать» - рассказал менеджер кафе ().
О неуместном «креативе» команды ресторана «Крыивка» относительно истории УПА на ZAXID.NET недавно писал Василий Расевич (). Однако в случае с Захер-Мазохом может показаться, что новый бизнес-проект «крыивщиков» построен вокруг лица, которое и заслуживает такой трактовки. Это потому, что речь о писателе якобы «сомнительной» славы - «мазохисте», да еще и земляке, следовательно, на коммерческое использование его имиджа предприимчивые львовяне должны иметь право...
Из разных биографических справочников можем узнать, что Леопольд фон Захер-Мазох провел во Львове лишь первые 12 лет своей жизни и покинул наш город 160 лет тому назад, во время революционной «Весны народов». Правда, семья будущего писателя была связана с Галичиной с конца XVIII века, когда во вновь созданную габсбургскую провинцию приехали оба деда Захер-Мазоха - Йоган Непомук Захер и Франц Мазох. Общеизвестно, что отец писателя, Леопольд фон Захер был директором львовской полиции и в 30-40-х годах ХІХ ст. успешно боролся с польским революционным движением в Галичине. Понятно, что в польских кругах он имел самую плохую славу, и поэтому в 1848 г. его спешно перевели из Львова в Прагу. Не менее известным был и дед писателя Франц Мазох. Как свидетельствует «Польский биографический словарь», он происходил из земель Венгерской короны и мог быть (по некоторым версиям) украинского происхождения. Франц Мазох дважды был ректором Львовского университета (в 1802/3 и 1827/8 годах) и снискал общее признание во время борьбы с эпидемией холеры в 1806 г. Когда же его дочка Каролина вышла замуж за директора львовской полиции Леопольда фон Захера, последний прибавил к своей фамилии уважаемую во Львове фамилию жены. Таким образом, в 1838 году двухгодовалый Леопольд фон Захер-младший также стал Захер-Мазохом.
С детства с его жизнью всегда были связаны немало полуанекдотических историй. Как-то в августовских номерах «Gazet-и Lwowsk-ой» за 1927 год я нашел интересное исследование, написанное на основании воспоминаний внука писателя, Александра. В частности, в нем шла речь и о няне малого Леопольда - обычной украинской крестьянке, от которой тот научился украинским песням и языку. А также о том, что его дед Франц Мазох пользовался чрезвычайной популярностью среди львовских евреев, потому что пытался улучшить санитарное состояние львовского гетто. Когда на его тесных улицах появлялся Франц Мазох вместе с внуком, малым Леопольдом, местные евреи в знак уважения вставали на колени и склоняли головы. Уже в 1848 г. 12-летний Леопольд принимал участие во львовских революционных событиях и боролся на баррикадах против польских повстанцев. И только переехав в Прагу, Леопольд начал учиться немецкому языку. Трудно установить, в какой мере эти истории были мифом, который сформировался в семейных пересказах, а в какой - отвечали действительности. Однако немало из них постоянно появлялись в научных и популярных биографиях писателя.
Точно, однако, известно, что после выезда из Львова Захер-Мазох младший учился в университетах Праги и Граца. С декабря 1856 года он работал как университетский приват-доцент австрийской и общей истории в Граце. Уже в это время проявилась его склонность к литературному творчеству - сразу после первого научного труда «Восстания в Генте при императоре Карле V» (1857) вышла из печати его первая повесть «Одна галицкая история. 1846» (1858) - о поражении польского восстания в Галичине.
Именно детские воспоминания вдохновляли его писательское творчество до конца жизни. Как заметила известная польская германистка Мария Кланска, до Йозефа Рота Леопольд Захер-Мазох был наибольшим немецкоязычным писателем, который писал о Галичине. С особенной симпатией он относился к галицким украинцам и приветствовал их национальное развитие (в частности, в повести «Саша и Сашка», 1885), более того - считал украинский язык своим родным, во взрослом возрасте неоднократно публично называл себя украинцем («русином», «малороссом»). Не удивительно, что украинские переводы его произведений в 70-90-х годах ХІХ ст. часто публиковались в украинской галицкой прессе.
Украинские читатели в Галичине заново открыли для себя Захер-Мазоха в начале 90-х годов уже XX века, когда в периодике появилось ряд публикаций об украинском происхождении и тематике творчества Захер-Мазоха. Тогда же на страницах журналов «Дзвін», «Всесвіт», «Ї» были опубликованы исследования о его творчестве и биографии и украинских переводах его произведений. В 1992 г. во Львове даже основан Фонд Захер-Мазоха. Уже тогда интерес к личности и творчеству скандально известного писателя проявлялся в двух направлениях: одних главным образом влекла извращенность мазохизма как сексуального извращения и возможность его использования для привлечения интереса публики к тем или иным художественным акциям во Львове, другие же ностальгически увлекались феноменом Захер-Мазоха, как частицей особенной многоэтнической культуры австрийской Галичины и всей Дунайской монархии.
Сознаюсь, что сначала я с определенным скептицизмом относился к утверждениям об украинской заинтересованности этого немецкоязычного писателя, пока случайно не натолкнулся в сборниках Центрального государственного исторического архива во Львове на переписку Леопольда фон Захер-Мазоха с главными галицкими деятелями, датированную 1862 годом. С помощью работницы архива госпожа Зинаиды Таракановой, и моей хорошей немецкой коллеги Вероники Вендланд удалось расшифровать и перевести эти письма на украинский. А на их основе опубликовать небольшую заметку в одном из львовских научных сборников («Украина: культурное наследие, национальное сознание, государственность», вып. 5).
Из переписки вытекало, что во время «конституционных экспериментов» 1860-х годов в монархии Габсбургов молодой Захер-Мазох решил выступить в защиту интересов галицких украинцев («русинов» по тогдашней терминологии). Он искал контактов в Галичине и в конечном итоге получил ответ, а в дальнейшем исторические и языковедческие исследование от ведущего деятеля так называемого «святоюрского» направления о. Михаила Куземского. В тех письмах Захер-Мазох ссылался на авторитет своих деда и отца, которые всегда «заступались за галицкого крестьянина, особенно русинов», декларировал, что он сам «чувствует себя русином» и просил о. Куземского помочь ему в работе над произведением о русинах Галичины. «Как это возможно? - риторически спрашивал Захер-Мазох - чтобы трехмиллионный народ русинов, призванный к тому, чтобы с полным могуществом своей величественной естественной силы вмешиваться в историю Австрии; народ, чья врожденная интеллигентность, неколебимый характер, добропорядочный верный нрав, физическая и духовная свежесть, дающие ему преимущество перед всеми народами Австрии, должен во всем уступать этим народам?» По его мнению, существенной причиной был консервативный, сдержанный характер русинов, которые (в отличие от «непостоянных, легкомысленных, нечестных, нестойких» поляков) слишком углублены в себя и прозевали пока возможность развить свою национальность и заявить о себе в мировой литературе, в первую очередь в немецкой. Захер-Мазох хотел исправить положение. Его будущий научный труд должен был называться «Русины в Австрии» и состоять из трех частей: об истории, современном состоянии дел и устремлениях русинов.
К сожалению, книга под таким названием никогда не вышла из печати. Однако отдельные сведения и оценки, которые писатель планировал дать в своем исследовании, и искреннюю симпатию к галицким украинцам находим в ряду его художественных произведений. Об этом свидетельствует, в частности, сборник рассказов и повестей из галицкой жизни в переводах Натали Иванычук, Ивана Герасима и Теодора Горы, изданная Центром гуманитарных исследований Львовского университета им. Ивана Франка и издательством «Літопис» в 1999 году.
Таким образом, для исследователя истории и культуры Галичины и всей Центрально-Восточной Европы ХІХ ст. имя Захер-Мазоха представляет интерес независимо от его скандальной славы. Однако нет никаких сомнений, что мировую огласку оно приобрело именно благодаря тем произведениям, в которых писатель давал волю своим эротическим фантазиям о наслаждении от подчинения любимой женщине, - в частности известному роману «Венера в меху» (1869). Макс Нордау в начале 90-х годов ХІХ ст. писал о «известном беллетристе Захер-Мазохе» как об одном из тех, кто создал «выродившийся» (по мнению Нордау) интеллектуальный климат эпохи «fin de siecle». А немецкий психиатр Рихард фон Краффт-Эбинг в 1886 году выпустил в свет общеупотребительный теперь термин «мазохизм». Особенную извращенность ученый видел в том, что в произведениях Захер-Мазоха наслаждения от унижения испытывал влюбленный мужчина, зато подобные чувства женщины воспринимались тогда как более естественные.
Вопреки распространенному мнению, Захер-Мазох не был занят лишь проблемами отношений мужчины и женщины. В действительности писатель пропагандировал много прогрессивных идей в свое время. Например, от 1881 до 1885 г. он редактировал ежемесячник «Auf der Hohe. Internationale Review», в котором выступал за толерантное отношение к евреям и эмансипацию женщин. Появление термина «мазохизм» была очень не по нраву писателю, который в переписке называл Краффт-Эбинга «ученым дураком» и возмущался, что славное имя его мамы использовано для определения сексуального извращения.
Однако Захер-Мазох был обречен на скандальную репутацию. После публикации после его смерти автобиографии первой жены Авроры Рюмелин (Ванды фон Дунаев), сформировалось общее мнение, что и сам автор «Венеры в мехе» был «мазохистом». Из-за этого большинство более поздних биографов Захер-Мазоха проявляли главный интерес к пикантным деталям из его личной жизни, хотя они никогда не были подтверждены.
Очевидно, что «мазохизм» был укоренен в сексуальности и культуре человечества задолго до появления произведений Захер-Мазоха. Писатель не был ни его родоначальником, ни основоположником. Он лишь искренне и откровенно развил мотивы, известные еще с античных времен. В конечном итоге, воспевание сексуальной власти женщины над мужчиной можно найти в произведениях многих художников - современников Захер-Мазоха (для примера назову лишь известную скульптуру Огюста Родена «Вечный идол»). А в начале ХХ века на полотнах многих европейских художников появляется образ «Femme fatale» - опасной, властной и обольстительной женщины.
Однако эпоха модерности нуждалась в четкой классификации отклонений от нормы, и именно художественные произведения Захер-Мазоха попали в поле зрения основоположника классификационной системы сексуальных извращений. А с ростом популярности психоаналитической теории Зигмунда Фрейда в ХХ ст. именно скрытые сексуальные желания стали рассматриваться как ключ к пониманию природы человеческой психики. Противостоять распространению термина «мазохизм», а вместе с ним и цензурированию произведений Захер-Мазоха, не было бы по силам никому.
Понятно, что и в современном Львове интерес к «мазохизму» будет преобладать над заинтересованностью к другой, не менее интересной, части творческого наследства писателя. Однако связь Захер-Мазоха с Львовом можно бы отметить так, что бы передать всю многогранность и незаурядность его личности. Историк, который имел возможность работать с личными бумагами того или другого исторического деятеля, будет всегда чувствовать определенную ответственность за сохранение исторической памяти о нем. Поэтому мне досадно, что во Львове воплощен замысел «креатора» «крыивщиков», который граничит с безвкусицей: навсегда поставим Леопольда фон Захер-Мазоха как швейцара перед входом в кофейню, вместе с туристами ежедневно вроде бы пикантным способ будем насмехаться над ним (он же «мазохист», - так ему и нужно!) и еще и зарабатывать на этом неплохую копеечку...
Подчеркиваю, что в данном случае идет речь не о фиктивном литературном персонаже (наподобие Швейка или Голохвастова), а о реальном лице, от которого нас отделяет немного больше века; и не о частной инициативе, а о вторжении в публичное пространство исторического центра Львова. Допускаю, что, как и в случае с «Крыивкой», многие встанут на защиту нового проекта - живем же вроде бы в эпоху постмодернизма, что позволяет всевозможные игры с нашей историей, фантазией и наслаждением. Конвенции постмодернизма действительно открывают новые возможности для самоиронии, но вынуждают нас быть максимально чувствительными относительно даже неосторожного унижения и высмеивания других. Леопольд фон Захер-Мазох все-таки заслужил более достойное и творческое «возвращение» в родной город, на доброжелательное и более тактичное отношение современных львовян.
Справка ZAXID.NET
Остап Середа - историк, живет и работает во Львове.
Фото с сайта www.abc-people.com