Бескомпромиссный испытатель литературы, который расчленяет ее на части с невозмутимостью Сальери и возвращает к жизни литературных чудовищ с моцартовской легкостью доктора Франкенштейна. Так характеризуют критики российского писателя Владимира Сорокина. К этому добавляют еще более традиционные эпитеты «эпатажный», «андеграундный».
Перед тем как стать писателем, он попробовал себя как инженер-механик (правда лишь теоретически), музыкант, художник... В конечном итоге начал писать и теперь говорит, что лишь в литературе чувствует себя полностью свободным. По мнению Владимира Сорокина, литература в России - одна из немногих сфер, в которой до сих пор можно высказываться без ограничений.
Львовяне впервые имели возможность пообщаться с Сорокиным-писателем. Правда, он был в нашем городе более тридцати лет тому назад, однако в ипостаси художника - тогда Владимир Сорокин рисовал львовские дворики. А во время последнего Форума издателей писатель презентовал свою новую книгу «Сахарный Кремль».
- Вы рассказывали, что вашу первую книгу прочитало только 15 человек. Последнюю же - «Сахарный Кремль» - миллионы. Можете ли сказать, на какую аудиторию сейчас ориентируетесь?
- Не могу. Никогда не думаю об аудитории, не ориентируюсь на нее. Не ставил себе такую цель - чтобы меня читали миллионы. Это вышло как-то само собой. Если ставить перед собой такое задание, нужно было бы писать как Акунин или дамы-детективщицы. А я все же пишу другие вещи, они не очень предполагаются. Просто книжка «Сахарный Кремль» «попала», ее стали читать много людей, а следующую, может, и не будут читать.
- Меняется ли самочувствие писателя от факта того, что он стал известным широкой аудитории?
- Мне трудно ответить на этот вопрос. Каждый раз пишу для себя. В «Сахарном Кремле» я хотел показать ярмарку, толпу, которая пришла в балаган повеселиться, купить что-то, потому пытался воспроизвести этот ярмарочный стиль и дух. «Сахарный Кремль» - это, в известной мере, дополнение «Дня опричника», но эта книга совсем другая, будем говорить - более литературная. Но удивительным образом она стала продаваться лучше «Опричника». Для меня это было неожиданно.
- Но все же вы как-то можете объяснить то, почему вас с каждой книгой читают все больше?
- Дело в том, что я каждый раз пытаюсь удивить себя и читателей. Есть писатели, которые всю жизнь пишут одну книгу. У меня все они разные: и по стилю, и по духу. Я считаю, что каждый раз нужно изобрести маленькую атомную бомбу, чтобы получить от собственной книги удовольствие. Иначе я просто не отнесу ее в издательство.
- Ваша книга «День опричника» является сочетанием российских традиций и высоких технологий. Вы именно так представляете себе интересы российского читателя?
- В этой книге много написано о состоянии нынешней России. О том, что у нас феодальные отношения, и менталитет мало изменился за последние века. Человек может ездить на «Мерседесе», пользоваться мобильным телефоном и ноутбуком, но, по-сути, его ментальность и этика мало отличаются от ментальности и этики человека прошлого.
- Можете сформулировать ментальность и этику такого человека?
- В стране, которую создавал Иван Грозный еще в 16 ст., вертикаль власти в виде пирамиды идет в небо и вынуждает молиться на себя. Российское государство до сих пор занимает место Бога и требует у граждан абсолютного повиновения и поклонения. При этом оно остается непрозрачным, циничным, непредсказуемым и безжалостным к своим гражданам.
- А как вы оцениваете нынешнюю позицию России относительно Грузии?
- Знаете что такое фантомные боли? Это когда у человека, у которого нет ноги, ампутированная конечность начинает болеть. Это вызывает непонимание и злобу. Грузия, Украина, республики Прибалтики - это ампутированные части имперской России. И на месте этих ног, которых в России уже нет, начинает чесаться, болеть и это раздражает нашу власть, потому она идет на такие абсолютно иррациональные и разрушающие ходы. Из-за Грузии Россия почти сумела поссориться с Западом. Все это патологические явления.
- Их можно как-то искоренить?
- На наш век их хватит. Дело не только в людях в Кремле, но и в миллионах россиян, которые одержимы шовинизмом и верят пропаганде. С ними ничего не сделаешь, это нужно пережить. Хотя все же больше виновата власть.
- Судя по вашим высказываниям, вы писатель, который находится в оппозиции. Это не мешает издавать книги?
- Я еще тридцать лет тому назад был убежденным «антисоветчиком». Считал СССР патологической нечеловеческой страной, и очень радовался, когда эта империя рухнула. Что же касается оппозиции, то не могу назвать себя диссидентом. Я лишь пишу книги, высказываюсь относительно тех или других тем, ставлю вопрос. Насколько это мешает? Пока еще я свободно приехал сюда.
Вообще в России пока еще уникальная ситуация. Писатель может написать, издатель - издать, а читатель - прочитать любую книгу. Если СМИ подконтрольны власти, литература еще является «живым» местом, где можно высказываться. Пока еще.
- И сколько, по вашему мнению, будет длиться это «пока еще»?
- Я бы хотел, чтобы так осталось. Имею опыт писания в ящик, ведь «Норму» прочитали лишь 15 человек. Но не хотел бы, чтобы это вернулось. Мы уже это проходили, и это скучно.
- Вас иногда сравнивают с Пелевиным. Как относитесь к такому сравнению?
- К Виктору я отношусь с уважением и симпатией. А относительно сравнения с ним... Я не очень в это верю. Все же мы находимся в разных стихиях, и если является конкурентами, то не в плане стиля или содержания, эта конкуренция имеет идеологический характер. Хотя я вообще не чувствую его конкурентом.
- Вы много читаете?
- У меня проблемы с этим. Я испорчен этими «атомными бомбами». Для меня в литературе являются важными потрясения, которые вынуждают забыть о том, что я читаю книгу. Такие атомные взрывы - это как подарок, появление новой звезды, однако такое происходит на удивление редко. Я начинал читать книги многих авторов, но закрывал после нескольких страниц.
- А кто для вас «взорвался»?
- Мне нравится Михаил Елизаров. Он имеет потенциал развития. Интересным является то, что делает Захар Прилепин. Вот и все, собственно говоря.
- То, что вы, читая книгу, не можете отвлечься и углубиться у нее, - это потому, что вы писатель, который воспринимает литературу с профессиональной стороны или просто качество книг таково?
- А разве в прошлых веках были много хороших писателей? Их не может быть много. Это редкие существа.
- А вы «редкий»?
- Я человек скромный.
- Кого из украинских писателей вы знаете?
- К сожалению, я не читаю по-украински. По-русски читал только Андруховича. Приличный писатель, по моему мнению.
- Поп-культура, которая сейчас заполонила все вокруг, как-то влияет на вас?
- Влияет все. Глоток воздуха, невольно брошенный взгляд... Не говоря уже о поп-культуре. Я человек, который все воспринимает и в этом плане является не слишком традиционным российским прозаиком, который говорит, что это гадко, бездуховно и в сторону массовости лучше не смотреть. Жизнь разнообразна, и массовая культура является достаточно интересной.
- Для массовой культуры характерно то, что она буквально «пихает» себя людям. На каких принципах вы строите отношения со своим читателем?
- Это тонкое дело. Я бы с удовольствием прочитал «Сахарный Кремль» как читатель, но не могу, потому что я внутри этой книги. Нельзя адекватно оценить своего сына или форму собственной руки. Поэтому я не могу ответить на этот вопрос.
- Вы пробовали себя во многих сферах, но остановились именно на литературе...
- Чувствую себя свободнее в этом жанре. Занимался музыкой, но раздробил себе палец. В живописи, наверно, был недостаточно свободным. А литература - это мой водоем, чувствую себя здесь свободно.
- Какие тенденции прослеживаются в современной российской литературе и где ваше место в ней?
- По поводу места - это вопрос не ко мне. А что касается тенденций... Литературный процесс идет достаточно производительно, писатели будут пописывать, читатели почитывают. И все разговоры о том, что литература умирает, что ее вытесняет сеть и кино - на дурака. Магазины полны людей, которые читают книги и покупают современную прозу активнее, чем детективы. Это связано с тем, что современное телевидение стало напоминать брежневское. Я знаю многих людей, которые принципиально не смотрят телевизор, а читают, знают авторов, тиражи книг растут.
- А вы телевизор смотрите?
- У меня много каналов. Российские смотрю мало, разве что «Культуру». А новости государственных каналов не смотрю, потому что это непродуктивно, они не дают информацию, а слышать пропаганду сил уже нет, я это проходил в 1981-1982 годах. Поэтому каждое утро читаю новости в Интернете.
Фото с сайта gallery.vavilon.ru