ПОЛТАВСКАЯ БИТВА-300

300-летие Полтавской битвы может открыть новый этап в российско-украинских отношениях. А может и не открыть...

300-летие битвы под Полтавой, до которого остался, фактически, месяц, заставляет по-новому взглянуть и на само это событие, и на его восприятие и переосмысление в российской, украинской и шведской исторической памяти.

Российско-украинские договоренности по поводу совместных юбилейных мероприятий на высшем, президентском, уровне имели место еще в феврале 2008 года. Но за прошедшее время много чего произошло: в России был избран новый президент, президентский же срок Виктора Ющенко подошел к концу, при этом никаких надежд на переизбрание у него не осталось.

Российско-грузинская война, информационная война по поводу интерпретаций Голодомора 1932-1933 года, российско-украинская "газовая" война начала этого года усилили отчуждение не только между элитами России и Украины, но даже между простыми гражданами. Так, по последним соцопросам (январь с.г.) 62% россиян относятся к Украине "плохо и очень плохо" (правда, при этом 91 % украинцев относится к России "хорошо и очень хорошо"). Информационное пространство переполнено инсинуациями на тему: когда наступит "время Ч" и начнется вооруженное столкновение между Москвой и Киевом за Крым и Севастополь. В общем, российско-украинские отношения медленно, но верно приближаются к "точке невозврата".

В подобном контексте 300-летие Полтавской битвы, которая сама в свое время стала настоящей "точкой бифуркации" для всей Европы, включая Россию и Украину, могло оказаться и новой точкой отсчета хотя бы для российско-украинских отношений. Но, судя по всему, теперь уже это маловероятно.

В досоветское и советское время с Полтавской битвой вроде всё было ясно и понятно: Петр I победил Карла XII, изменник Мазепа бежал, был проклят и предан анафеме.

Теперь же оказывается, что не всё так просто, и что существует, как минимум, три "правды" - три точки зрения на события 1709 года.

Для Швеции это был колоссальный удар, лишивший ее статуса "единственной сверхдержавы" того времени - после битвы она стала на путь "сосредоточения" - сняла с себя бремя "еврожандарма" и геополитического "балансира", начав строить тот самый "шведский социализм", которым шведы теперь гордятся.

Россия наоборот: Московское царство на глазах превращается в сверхдержаву - Российскую империю, устроенную на новой, секулярной, концепции власти и централизованной модели государственного устройства.

Украина же в течение нескольких десятилетий после битвы постепенно лишается своей автономии и из милитарно-казацкой Гетманщины постепенно превращается в провинциальные малороссийские губернии. Ну а само имя Мазепы стало нарицательным - самым горьким упреком со стороны российской власти по отношению к Украине вплоть до наших дней. Претензии к опальному гетману стали моральным и политическим основанием для антиукраинской унификационной культурной политики имперского центра - начиная с Запорожской Сечи, которая была уничтожена незадолго перед Полтавской битвой.

Петр I канонизируется как эталон державного строительства, рано погибший Карл XII - как мрачный шведский рыцарь и неудачный романтик, Мазепа - то ли как исчадие ада и брат сатаны, то ли как строитель независимой Украины, которому не повезло.

Над имиджем Ивана Мазепы, Петра I и интерпретацией Полтавской битвы вот уже 300 лет работают две команды "черных" пиарщиков - историков, публицистов, писателей, кинорежиссеров. Одна команда доказывает, что Мазепа - "предатель", "клятвопреступник", "второй Иуда", тогда как Петр - "мудрый царь", "победитель", "реформатор", "модернизатор", "европеизатор" (в этой "PR-команде" поработали не только авторы недавнего фильма "Слуга государев", но и сам Пушкин). Другая команда доказывает противоположное: Мазепа - "государствостроитель", "евроинтегратор", "покровитель наук и искусств", Петр же - "азиатский тоталитарист", "бешеный тиран" и "извращенец" (один из последних "непонятых шедевров" этой "агитгруппы" - фильм Юрия Ильенко "Молитва за гетмана Мазепу"). Понятно, что обе интерпретационные схемы существуют по логике пропаганды и информационных войн - аргументы обеих сторон хорошо известны на протяжении вот уже трех веков.

Однако и в этих казалось бы окаменевших координатах и железобетонных оценках могут случаться неожиданные находки. Например, санкт-петербургский историк Татьяна Яковлева, нашедшая четыре года назад в Санкт-Петербурге и опубликовавшая гетманский архив, вывезенный Меншиковым из Батурина после разорения этого города российскими войсками осенью 1708 года, не без оснований считает Мазепу не только воспитателем Петра I, но и одним из проектантов и создателей Российской империи.

Впрочем, история - не математика, однозначных ответов в ней быть не может по определению. Попытки навязывать одну точку зрения в качестве абсолютной истины особенно неперспективны в политики и истории: далеко не всё украинское общество согласно праздновать "викторию русского оружия", далеко не все россияне готовы к реабилитации гетмана Ивана Мазепы. Поэтому и в Киеве, и в самой Полтаве еще года два назад решили вести речь не о "праздновании", а об "отмечании" (відзначенні) 300-летия.

В России в последнее время тема "общей" или "совместной" российско-украинской, российско-белорусской, российско-кавказской истории стала одним из обязательных канонов "политики памяти". Но "общесть" предполагает отнюдь не навязывание одной точки зрения, одной из концепций, а сложный поиск общего и различного, выявление как объединяющих, так и разъединяющих событий и обстоятельств.

Сейчас как никогда ранее необходим сложный компромисс по болезненным историческим событиям. Возможно, украинским историкам и интеллектуалам было бы неплохо заново осознать логику Северной войны и ее главный геополитический вектор - борьбу за Балтику, россиянам - заново осмыслить фигуру гетмана Мазепы, правомерность наложения на него, православного фундаменталиста и покровителя монастырей и академий, анафемы, налагаемой обыкновенно на еретиков. Да и решение о военном союзе с Карлом Мазепа принял после того, как Петр выдвинул план "выжженной земли" к тем украинским районам, по которым должно было пойти шведское войско.

Примечательно недавнее заявление некоторых иерархов Украинской Православной Церкви (Московский Патриархат) о необходимости снятия с Мазепы анафемы как наложенной по сугубо политическим мотивам. В украинском обществе нет консенсуса по поводу фигур Бандеры, Шухевича, Петлюры или по поводу деятельности УПА, но некоторый консенсус по поводу государствостроительной деятельности Ивана Мазепы в последние годы постепенно складывается - по крайней мере, среди образованных людей. В общем-то, никого особо не напрягает, что вот уже 13 лет на украинских деньгах - на 10-гривенной купюре - изображен именно Мазепа, а в России в издательстве "Молодая гвардия" монография санкт-петербургского историка Татьяны Яковлевой о нем выходит в серии "Жизнь замечательных людей".

Долго шла дискуссия - надо ли устанавливать памятник Мазепе в Полтаве, и если надо, то где именно - в городе или на поле битвы? Однако местными властями была вовремя осознана абсурдность установки памятника гетману на поле Полтавской битвы - в которой он, кстати, вопреки распространенному заблуждению, не принимал участия. В результате монументальный памятник Мазепе (а не жанровая парковая скульптура - были и такие проекты) будет установлен в историческом центре Полтавы (на Соборном майдане), но не к 300-летию битвы в июне, а к 18-й годовщине независимости Украины в августе.

Так сложилось, что любые исторические юбилеи на государственном уровне отмечаются с помпой и пафосом лишь в случае, если само государство рассчитывает с этого что-нибудь поиметь. "Круглые" даты используются властью для исторического подтверждения тех или иных прав и претензий здесь и сейчас, для увеличения собственной силы, легитимности, рейтинга и авторитета. Такова логика "политики памяти".

С целью утверждения политического статуса Москвы в 1947 году с большой помпой отмечено 800-летие города, а вот 850-летие в 1997 году было больше похоже на PR-кампанию мэра Юрия Лужкова как политика общероссийского значения. Помпезное 300-летие Санкт-Петербурга в 2003 году должно было всему миру рассказать и показать, кто такие "питерские" и какова их легитимность во всероссийском масштабе.

Во время сложных реформ Александра II в Новгороде Великом в 1862 году установлен известный памятник к 1000-летию России. 200-летие Полтавской битвы в 1909 году тоже отмечено с пафосом не ради любви к истории: Николай II старался использовать юбилей для увеличения собственной легитимности в глазах общества во время сложного политического противостояния с Государственной Думой. Буквально через несколько лет помпезное празднование 300-летия окончания Смутного времени, изгнания поляков и воцарения династии Романовых было направлено на удержание стабильности в стране и сохранение политического режима, который накануне Первой мировой уже шел вразнос.

Примерно те же задачи стоят перед "круглыми" датами различных исторических "слияний и поглощений". Так, 300-летие Переяславского договора в 1954 году было использовано для символического "подтверждения" российско-украинского союза и для укрепления политического режима Никиты Хрущева. Именно он, пытаясь опереться на украинскую партэлиту, первым заговорил об Украине как "второй среди равных" и о "великом украинском народе" (Сталин "великим" называл только русский народ). Режим Леонида Брежнева с той же целью использовал 325-летие Переяславского договора в 1979 году и 1500-летие Киева в начале 1980-х.

То есть подобные юбилеи следует рассматривать прежде всего как символические пакты лояльности либо как договоры о "вечном мире". Примечательно, что уже в 2004 году 350-летний юбилей Переяславского договора оказался не востребованным ни в Москве, ни в Киеве. Нечто подобное может ожидать и еще один важный для российской истории юбилей - 300-летие Полтавской битвы, которое приходится на июнь-июль 2009 года.

Нынешние строители "Проекта "Россия"" опытным путем пришли к выводу, что единственная тема, позволяющая солидаризировать российское общество, а также обеспечить пророссийскую лояльность в постсоветских странах, - это победа СССР во Второй мировой и Великой Отечественной войнах. Отсюда гламурные сетевые мобилизационные технологии с "георгиевскими" ленточками, отсюда же новейшая разработка - абсолютно римско-языческая идея создать на теме войны "гражданскую религию".

Поэтому есть и некий позитив в том, что 300-летие Полтавской битвы прошло мимо российских чиновных "массовиков-затейников", которые, пожалуй, еще придумали бы какие-нибудь голубые "андреевские" ленточки (по цвету ленты ордена Св. Андрея Первозванного).

Формат "отмечания" 300-летия так до сих пор до конца не определен. Российская официальная сторона не спешит выдвигать собственные инициативы - из-за неопределенной позиции официального Киева. Последняя по времени идея, исходящая от украинского президента, была о том, что 300-летие надо отметить как день скорби.

В подобной войне интерпретаций наиболее конструктивной и состоятельной представляется позиция полтавской местной власти: Полтавская битва - это событие, изменившее исторические траектории не только России, Украины и Швеции, но и всей Европы, поэтому оно достойно памяти, как достойны памяти все воины, павшие под Полтавой в 1709 году. При этом следует смириться с тем, что у каждой стороны есть своя собственная интерпретация Полтавской битвы, и относиться к иным интерпретациям необходимо с пониманием и толерантностью.

Между Россией и Украиной в последние годы идет напряженная информационная война - война смыслов, образов, знаков, трактовок, интерпретаций, к которой добавилась еще и война памятников и исторических дат. Увы, российско-украинские отношения - это уже давно не диалог, а два злобных параноидальных монолога.

При адекватном подходе, толерантном настрое и уважении к чужой позиции 300-летие Полтавской битвы могло бы стать серьезным гуманитарным ресурсом и для России, и для Украины, и для двусторонних российско-украинских отношений.

Но пока зреет ощущение, что Полтава станет еще одним "прогулянным" уроком истории.

"РУССКИЙ ЖУРНАЛ"