В России церковь превращается в музей, – Николай Муратов

Его квартира в Москве в конце 80-х годов прошлого века стала своеобразной штаб-квартирой Комитета защиты УГКЦ. Российский диссидент, юрист, Николай Муратов активно участвовал в легализации греко-католической церкви, отстаивал ее, подавая иски в суд об оскорблении чести и достоинства греко-католиков на издания, которые писали о безобразиях униатов и убийства священников на Галичине.

Кроме того, Муратов занимался, как он сам это называет, пиаром УГКЦ, открывая западным СМИ правду о тех событиях, которые происходили в Галичине. О своем видении современной греко-католической церкви он рассказал в интервью ZAXID.NET.

- Вы, как член Украинской Хельсинкской группы, были одним из тех, кто помогал легализации УГКЦ, в частности, в юридическом аспекте, и в общении с западными СМИ. Как в настоящий момент, после почти двадцати лет, вы можете оценить положение греко-католической церкви? Став легальной, сумела ли Церковь  использовать эту возможность для своего расширения и укрепления?

- Я вижу, что церковь активно перестраивается, что многие священники, которых я знал еще во времена подпольной УГКЦ, теперь стали епископами. Кроме того, чувствую, что влияние Украинской греко-католической церкви на народ в настоящий момент стало значительно больше, чем влияние Российской православной церкви на повседневную жизнь в России. Там я этого влияния совсем не вижу. Российская православная церковь не дает никаких оценок событиям, которые происходят в стране, она просто молчит.

Что мне не слишком нравится, так это противостояние между греко-католиками и православными, этого, я считаю, быть не должно. Священники должны быть истинными и хорошими пастырями, а не занимались политиканством. А люди сами выберут, к какой конфессии им принадлежать.

- Существует ли в настоящий момент в России противостояние между УГКЦ и РПЦ?

- Я в России активной религиозной жизнью не живу, поэтому не могу однозначно ничего утверждать. Но хочу сказать, что российские православные считают, что на их канонической территории никого не должно быть, кроме них. Они воспринимают свою церковь как суверенитет, как государство, где не должно быть никакого другого суверенитета. Но здесь они не правы. Ведь есть, и они это знают, парафии Православной церкви Московского патриархата в Украине, во всем мире, и их никто там не преследует. Так почему бы не сосуществовать мирно? Одно же общее дело делаем. Но знаете, это еще отец Глеб Якунин когда-то впервые документально подтвердил, что Российская православная церва в большой мере состоит из агентов КГБ. Может, еще и до сих пор эта церковь не перестроилась, не покаялась в грехе.

В целом, я одинаково уважаю все конфессии. Раньше был православным, но потом перешел в католицизм, в конечном итоге стал греко-католиком, потому что это ближе мне. Российская православная церковь не устраивает меня тем, что она слишком пассивна. А еще потому, что она сотрудничает с властью.

- Если говорить об Украине, то здесь церкви определенных конфессий не столько сотрудничают с властью, как активно вмешиваются в политику. В частности, идет речь об УПЦ МП. Как вы оцениваете то, что Церковь позволяет себе выражать собственные политические вкусы и даже агитировать избирателей?

- Лично я считаю, что церковь должна оценивать все общественно важные события. Обсуждать все, что волнует людей. Причем, их мысль должна звучать не только на уровне парафий, но и выше. Однако посмотрите, что происходит в настоящий момент. В России работает механизм наследственности монархии - был президент и вместо выборов, как таковых, он определил себе преемника... Как-то это все не укладывается в нормальные границы. И здесь церковь должна была бы сказать, что это неправильно, что нужно придерживаться законов. Я не знаю, как  это должно было воплощаться технически и практически, но мнение церкви в таких случаях должно было бы прозвучать. Зато имеем полный нуль, полное невмешательство. А это граничит с превращением церкви в музей.

- Почему в этом случае церковь молчит?

- Я думаю, идет речь о каких-то личных моментах наших иерархов, и к тому же они боятся. Однозначно объяснить причину нельзя, но мне кажется, что так делать неправильно. Ведь были же раньше в России примеры, когда именно духовенство разоблачало правителей. Того же Ивана Грозного, например.

- Вы говорите, что из православной перешли в греко-католическую конфессию, поскольку православие является более пассивным, а греко-католическая церковь более открытая, более европейская. Сохраняется ли эта тенденция, модернизируется ли УГКЦ вместе с обществом, адаптируется ли к современной жизни?

- Да, сравнительно с Российской православной церковью она и модерна, и открыта, и активна. Православие меня не удовлетворяет своей пассивностью. Поэтому я сначала стал католиком, а когда узнал, что есть церковь, которая совмещает католицизм и восточный обряд, решил стать ее верным, а также помогать этой церкви утверждать себя. А вообще, как европейский человек, я думаю, что лучше было бы, если бы Русь приняла католицизм, тогда нам было бы намного легче.