Contra Клех, Или кое-что о другом львовском опыте

Вот уж и в самом деле: неисповедимы пути Господни. Когда несколько лет назад с искренним любопытством читала «Поминки по Каллимаху», никоим образом могла себе подумать, что когда-то придется дискутировать с Автором этого произведения... тем более, что сам Автор, как и его герой Каллимах, принадлежал словно к легенде: жил когда-то во Львове... выехал... но остался львовянином... где-то там в Москве пишет о Львове... Однако прочитав текст Игоря Клеха о «деурбанизации Львова», не могла удержаться, чтобы не прокомментировать определенные пассажи, которые обнаруживают уж настолько другую интерпретацию известных явлений.

Потому что принадлежу к тому поколению, которое Независимость Украины встретило уже в достаточно сознательном возрасте (с университетским дипломом в кармане), поэтому кризис середины 90-х, от которого Автор направился в стабильную и благополучную Москву, которую охраняли наряды с автоматами наперевес, известен мне не только из рассказа Игоря Клеха. Могу прибавить немного деталей от себя: если во Львове транспорт тогда ПОЧТИ не работал, то о транспорте пригородном вообще НЕЧЕГО было и говорить. В 1995-1997 гг. мне не раз приходилось возвращаться домой пешком в свою Солонку от конечной остановки 5-го троллейбуса по неосвещенной трассе - а это где-то 40-45 минут в одну сторону. Так же, чтобы добраться во Львов, временами быстрее удавалось дойти до того же Стрыйского автовокзала, нежели впихнуться в какой-то пригородный автобус... У меня дома тогда каждый второй день выключали свет на четыре часа и дольше. Свечи и керосиновые лампы стали популярным товаром. Впоследствии при свечах я уже не только мыла посуду, готовила себе ужин, но и читала и редактировала тексты...

Однако, может, благодаря тому, что в 1989 году мне повезло оказаться на месяц в Люблине, - я знала: это все пройдет. Важнейшей для меня и моих друзей была уверенность, что теперь никто из моей или чьей-то другой семьи не будет в восемнадцать лет «расстрелян при попытке к бегству» ни в одном концлагере ни в одной Коми или другой АССР за то, что имел смелость мыслить иначе и не хотел воевать в Советский армии (как это произошло с младшим братом моей бабки, Романом, принудительно мобилизованным в 1944-ом).

Мой первый польский опыт 1989 года - а был это обмен студенческими отрядами (помнит ли кто такое явление?..) между Львовским университетом и Университетом Марии Кюри-Склодовской в Люблине - помог мне намного спокойнее воспринимать все проявления экономического кризиса: паралич транспорта, пустые полки в магазинах, карточки на отдельные товары (вспоминаете «талоны» на сахар, мыло, папиросы и алкоголь?), безумную инфляцию, безработицу, заробитчанскую эмиграцию. Просто все это я успела увидеть за тот месяц в Люблине. И знала: если они это преодолели - то и мы сможем. Потому что такой была цена Независимости - как польской, так и нашей.

Тогда наш студенческий отряд работал на Люблинском заводе грузовых автомобилей (который производил «Жуков»... опять же, кто помнит такое автомобильное явление...). Зато жили мы в студенческих «академиках», то есть общежитиях UMCSу. Поэтому не из телевидения или радио, а от люблинских рабочих и студентов я знала, чтобы «отоварить» карточки (которые, кстати, охватывали не только табак-алкоголь-мыло, как впоследствии у нас, а практически все основные продукты питания: макароны, сыр, мясо и так далее), нужно было встать в 5 утра, чтобы за час или даже раньше до открытия магазина занять очередь. Потом могло не хватить. Мало того, перед очередным повышением цен (которые за месяц нашего там пребывания подскочили вдвое) из магазинов было выметено буквально все. Нам даже не удавалось купить себе хлеба на дорогу домой.

Однако ни в студенческой, ни в рабочей средах я не слышала нареканий на «Солидарность», которая «довела» до такой «деурбанизации»...

По-видимому, это и является основным отличием подходов к тем же явлениям с моей стороны и со стороны Автора «Каллимаха». «Punkt widzenia zalezy od punktu siedzenia», говорят наши ближайшие соседи - и нема на то рады, добавляют галичане...

Итак, почему Игорю Клеху не хватило силы остаться в том пораженном кризисом Львове? Возможно потому, что львовская урбанизация эволюционировала в сторону, которую Автор не был готов воспринять? Оказалось, что легче смириться с московской стабильностью с автоматом наперевес, чем с кризисом, который, как известно, всегда знаменует собой завершение старого и рождение новое...

Собственно, это меня больше всего и зацепило: Автор такого интересного текста, как «Поминки по Каллимаху», на протяжении десяти лет после своего выезда из города не желает увидеть никаких изменений, никаких достижений. Конечно, если описывать все, что состоялось после 1991 года, с приставкой де- - деструкция Союза, окончательная деградация базированной на абсурдных принципах экономики, общественная депрессия и так далее - то диагнозу «деурбанизация» не помешают ни Форум издателей и Международный литературный фестиваль, ни «Золотой Лев» и «Драбына», ни «Контрасты» и Фестиваль старинной музыки, ни «Джаз-bez» и «Флюгера Львова», ни «Текстильное безумство», ни «Дзига», ни «Лялька», ни Музей идей и так далее Вероятно, по мнению Автора, эти формы культурной жизни, которые Город создал за последних почти два десятилетия, все равно не слишком «урбанистичны» (или «не так урбанистичны»...), чтобы на них обратить хотя бы наименьшее внимание... с высокой башни...

Далее Автор пишет о «реванше села над городом». Да, конечно, во второй половине ХХ века население Львова существенно изменилось. Для каждого города такие изменения - это незаурядная драма. Нужно время, чтобы люди, которые в нем поселились, действительно стали городскими. Иногда одной жизни маловато. Тогда это задание выполняют уже их дети. Прибавлю лишь, что мне городскую культуру также пришлось осваивать самой, потому что дома ее не имела. И могу лишь подтвердить, что это - замечательное жизненное приключение, которое подарило мне много разных миров, размещенных в одном пространстве. Кроме того, благодаря своей «пограничности», смею утверждать, я могу видеть и чувствовать больше, чем тот, кто, опять-таки, о селе способен говорить лишь как о негативной оппозиции к городу. И таких, как я, в этом пространстве достаточно.

Город, который после войны должен был заново построить свою идентичность, очевидно, до недавнего времени имел - и еще имеет - проблемы с освоением всего культурного наследства, которое ему досталось. Не в последнюю очередь это предопределено оборонным статусом украинской культуры в собственном государстве. Однако Город понемногу преодолевает этот оборонно-шанцевый комплекс - о чем свидетельствует хоть бы начатая на ZAXID.NET дискуссия на эту тему. Медленно, шаг за шагом, мы приходим к осознанию огромной ответственности, которая легла на нас перед теми обитателями Львова, которые не по собственному желанию должны были его покинуть: поляками, немцами, евреями. И это вселяет надежду. Это свидетельствует, что Город - живет, что он развивается, что хочет себя познавать и понимать. А это возможно только по осознанию: нынешняя львовская украинскость является такой, а не иной, именно потому, что сформировалась в таком, а не ином культурном окружении. Равно как и то, что развитие Города как культурной ячейки возможно разве что с привлечением всех тех форм множественности подобий, которые только Город и мог создать.

Ладно, признавая, что как раз с последним у нас еще не все в порядке, не могу не отреагировать на сочетание в одном предложении Автора двух определений, а именно: «сдуру» и... «греко-католическая вера». Следует ли это воспринимать как Авторскую модель межкультурного диалога? Не хочется думать, что если бы Автор остался во Львове, то в 2001 году он активно выступал бы против визита Папы Ивана Павла ІІ в Украину... однако и уверенности в противоположном после прочитанного у меня нет. Как уже писала, полностью признаю, что украинское общество (в том числе во Львове) еще только учится открываться для Другого. Это касается и украинских Церквей. Однако не могу обойти тот факт, что львовское издательство «Свичадо» (которое, как известно, существует в рамках УГКЦ) среди издательских позиций, кроме «своих» авторов, имеет также украинские переводы «Размышлений над страницами Святого Письма» о. Георгия Чистякова и «Сына Человеческого» о. Александра Меня. Оба автора - священники Российской Православной Церкви.

Поэтому очень хочу узнать от г. Игоря Клеха: существует ли хотя бы одно издательство РПЦ, которое бы готовило российский перевод, скажем, произведений Митрополита Андрея Шептицкого? Или Кардинала Иосифа Слипого?

Еще один пассаж, который не могу не прокомментировать, касается «диких предпринимателей», которые захватывают первые этажи исторических домов... Не хочется напоминать, с каких времен и из каких учебников происходит образ предпринимателя-стяжателя (которого разве что нужно «раскулачить»...). Не хочется также объяснять, что развитие предпринимательства в принципе невозможно без развития корпоративной культуры - и культуры жизни в целом. Эти люди - предприниматели - живут и работают в этом Городе. Они не выехали из него 10-15 лет тому назад, когда было тяжелее всего - теперь не выедут и подавно. Они открывают новые рестораны, аптеки, салоны мобильной связи, покупают недвижимость - потому что хотят здесь жить. Здесь учатся их дети. Эти люди хотят что-то делать для своего Города - и много делают. Фестивалей «Джаз-bez» и «Флюгеры Львова» не существовало бы без поддержки львовского бизнеса, это знают все, кто принимает в них участие то ли как участник, то ли как слушатель, то ли как организатор. Львовские предприниматели не отгорожены стеной от культуры - утверждаю это с полной ответственностью, потому что имею честь знать кое-кого из них лично, при том уже на протяжении многих лет. В конечном итоге, заинтересованных направляю на страницу Комитета предпринимателей Львовщины - там достаточно информации об их политике и их акциях. И если бы в Украине работали законы в поддержку меценатской деятельности так, как это есть в Польше (если учреждение культуры получает национальный статус, то любой платильщик налога может перечислять соответствующие суммы на ее счет, тем самым вычитая переведенную сумму от общей суммы налога), то львовские предприниматели так же принимали бы участие в реставрации архитектурных достопримечательностей и аварийных балконов. Хотя бы потому, что под этими балконами ходят их дети...

Сравнение Львова с Лейпцигом так же не выдерживает никакой критики. Говорю это как человек, который побывал там летом в 2003 году. Покинутые дома - интересны здания конца ХІХ - начала ХХ века, немного похожие на львовские, района Бандеры-Коновальца; через выбитые окна в цоколе видно застоявшуюся воду в подвалах... Да еще вездесущие собачьи «колбаски» на тротуарах: вместо того, чтобы рассматривать дома, должен изо всех сил следить, чтобы не вступить в какую-то из них... Видно, что город болен. Люди его покинули. В пятницу в 9 часов июньского вечера, когда еще день Божий на улице, невозможно было найти какую-то открытую кафешку, чтобы дождаться в ней хозяев: все закрыто, потому что нет людей. Или же у людей нет денег. Потому что нет работы. Таким я увидела этот город. И мне стало его очень жаль. Тогда подумала, что во Львове не имела бы проблем с тем, куда деться в 9 часов вечера в июне. Потому что здесь в это время все работает. Ресторанчики, кофейни, пивные. Знаю, что с того времени во Львове их появилось еще больше (это даже Автор заметил... только отказал им в «урбанном» статусе...). И от приятеля знаю, что в Лейпциге не стало лучше... а скорее хуже, потому что тот супермаркет, кажется, «Aldi», где мы тогда покупали какую-то еду, в августе 2007 года уже не действовал... не выжил...

Зато во Львове как раз длится супермаркетовый бум: «Арсены», ВАМы, «Сельпо», «Метро», «Интербуд», «Новые линии», «Мегамаксы», «Шоки», «Бомбы», «Фокстроты» и так далее растут, как грибы после дождя. За более чем 5 лет, с тех пор, как появился первый ВАМ около Пивденного, я не слышала ни одного сообщения, чтобы хотя бы один из них обанкротился. Напротив, ежегодно открываются новые. И если развитие сети (и определенной культуры или субкультуры) супермаркетов еще не доказывает процветания культуры как таковой, то о росте уровня потребления (а следовательно, и уровня жизни) свидетельствует наверняка. Потому что лишь тогда можно говорить о существовании у людей каких-то других, кроме основных, потребностей, как и о возможностях их удовлетворения. Очевидно, в это внесли свой вклад и львовские предприниматели, которые дали работу и заработок десяткам если не сотням тысяч граждан этого Города, развив целую инфраструктуру. Это так, между другим...

В завершение могу разве процитировать недавнее высказывание Збигнева Бжезинского о том, что в Украине не известно, кто выигрывает выборы. Зато в Беларуси и России относительно этого нет ни наименьшего сомнения...

Вот именно: слава Богу, Украина в начале 90-х не выбрала стабильности с автоматом наперевес. Не выбрала она ее и в 2004-ом. Ни в 2007-ом. Это дает шанс. Львову. И мне. Хотя и не гарантирует от кризисов роста...

Справка ZAXID.NET

Наталья Римская - переводчица, редактор. Сотрудничает с киевским издательством «Критика» и львовским «Свичадо». Переводчица эссе А. Менцвеля, Б. Бердиховской, Е. Шацкого, А.Корнеенко, корреспонденции Е.Гедройца и др. в «Критике». Редактор украинского издания 3-томной «Истории философии» Вл.Татаркевича («Свичадо», 1997-1999) и «Войны и покоя» А. Бобковского («Критика», 2006).

Стипендиантка Министра культуры РП (2004), Министерства национального образования РП (2006), Кассы Ю. Мяновского и Фонда в поддержку польской науки (2007).

Живет в Солонке вблизи Львова.

Статью Игоря Клеха «Деурбанизация: львовский опыт» вы найдете по этому адресу: