Львов как город. Семинар ZAXID.NET

14 сентября ZAXID.NET положил начало новому проекту: интеллектуальный семинар. Нашей первой пробой было обсуждение темы «Львов как город» при участии действительно интересных и нерядовых интеллектуалов Львова, Киева, Праги. Что из этого вышло – Вы можете прочитать ниже. Надеемся, что интеллектуальный семинар от ZAXID.NET, который теперь будет проходить ежемесячно, заинтересует Вас.

Игорь Балинский, шеф-редактор ZAXID.NET:

- Начинаем за нашим круглым столом дискуссию, которую мы назвали «Львов как город». Сегодня нашими гостями являются люди, которых считают авторитетными исследователями города. Это Петр Вайль главный редактор «Радио Свобода», известный писатель и эссеист; поэтесса, писательница, литературовед, эссеистка, философ Оксана Забужко; культуролог, политический философ, главный редактор независимого культурологического журнала «Ї» Тарас Возняк; известный историк и публицист Ярослав Грицак; культуролог и литературовед, проректор ЛНУ им. Ивана Франка Мария Зубрицкая; искусствовед, заместитель мэра Львова по гуманитарным вопросам Василий Косив; искусствовед, бывший директор нынешнего Национального музея во Львове, автор львовского блога «Манкурты. Дневник русского львовянина» Александр Хохулин; народный депутат Украины Андрей Шкиль.

 Господа, я предлагаю для дискуссии два вопроса, которые, с моей точки зрения, являются важными для понимания города Львова. Первое: «Что делает город городом в Центрально-Восточной Европе: история, архитектура, мифы, фигуры?», второе: «Город в ХХІ веке. Где спрятан шанс для Львова?».

Ярослав Грицак:

- Я боюсь, что ничего нового вам не скажу. Как историк, буду рассказывать старые вещи. Когда-то город лучше всех обозначил Аристотель, который говорил, что в город приезжают ради денег, а остаются ради удовольствий. Следовательно, город - это, условно говоря, населенный пункт, где очень много удовольствий, и люди хотят здесь жить. Поэтому туда все убегают при разных обстоятельствах. Если определить, что город определяется той суммой благ, которые приходятся на одного обитателя, это количество мощеных улиц, водопроводы, кинотеатры, кофе. Если вы располагаете достаточным количеством этой инфраструктуры с достаточным количеством людей, которые могут этой инфраструктурой пользоваться, то имеете город. Если брать это определение, то у нас очень много формальных городов по количеству населения на всем восточноевропейском пространстве, которые в действительности городами не является. Потому что это, скорее, большие села. И для меня наилучшим примером этого являются названия отдельных обитаемых районов, такие как Собачевка, Нахаловка, которые свидетельствуют, что в действительности там были собаки и нахалы, а не кинотеатры и мощеные улицы. В действительности Восточная Европа очень редко достигала тех стандартов общественных благ, которые приходились на одного жителя. Так произошло - это большое счастье, стечение обстоятельств, что из всех городов, которые существовали на этом пространстве с конца 19 - начала 20 ст., Львов, австрийский город, вдруг начал отвечать этим стандартам. Есть  несколько исследований, и многие люди сходятся на том, что если можно спорить о многих городах, были ли они городами, то о Львове спорить нельзя - он был городом. В связи с этим выходит такая проблема шизофрении или раздвоенности нашего города. Львов потерял тот статус. Потерял после Первой и особенно - после Второй мировой войны. В силу разных обстоятельств, «советизация» и все такое, он стал похожим на такое большое село, на ту же Михайловку или Собачевку, с историческим центром внутри. Но обитатели еще помнят о тех временах, когда город был городом. Над этим можно посмеиваться, иронизировать, но в действительности это большой шанс для города. Потому, что когда мы говорим о больших драматичных периодах в истории, то в конце концов не такой важной является инфраструктура, дома, мощеные или не мощеные улицы, а желания жителей - социальный капитал. Их привычки и пожелания, которые они проецируют на это пространство. Почему мне наиболее интересно в настоящий момент жить во Львове? Потому, что я не знаю ни одного другого города в Украине, где так активно население обсуждает, что оно хочет сделать с этим городом. ZAXID.NET - один из таких примеров. Следовательно, я думаю, что в действительности это большое преимущество этого города, пока есть такое население, которое хочет с этим городом что-то делать, когда хочет вернуть те золотые времена с цивилизованными мощеными улицами, с трамваями, которые ходят по графику, вода целый день, есть опера, кофе и  ZAXID.NET...

Мария Зубрицкая:

- Я начну с дискуссии с Ярославом. Мифы о золотых временах - это основа любой культуры. Любая культура имеет этот миф золотых времен, которые давно минули и в которых у них было  все хорошо. Я думаю, что Львов, как достойный город, также имеет его. Я остановлюсь на том, что делает Львов городом. С моей точки зрения - это университет. Город в Центрально-Восточной Европе без университета не мог быть городом. Присутствие высшего учебного заведения в 19 ст. свидетельствовало о качестве человеческого капитала. Следовательно, город делает городом критическая масса людей, которыми мы гордимся как качеством человеческого капитала. Фигуры, которые придают архитектуре, домам, улицам дух присутствия.

Итак, город Львов сегодня. Одна пятая этого города - это студенты. 120 тысяч студентов живет во Львове, и его будущее будут определять они. Нужно совместить укоренение в культуре вместе с умением строить образ города. Но есть еще один аспект. Город в ХХ ст. -  модерный город, и  он является источником и раздражителем стрессов человеческих. Удобность - да, удобства - да, но не знаю, стала ли комфортность признаком модерного человека. Следовательно, чтобы приспосабливаться к жизни  в городе, человек «перепрыгивал» через себя и шлифовал себя. Как сделать Львов комфортным - это большой вызов в нашей ситуации. Приведу параллели - Вроцлав. Та же историческая судьба. И когда смотришь, что там появляются новые кварталы и строятся филиалы LG, старый город приобретает новую ипостась на новых пространствах. Есть места работы для будущих выпускников, для тех, скажем, 120 тысяч студентов во Львове. Есть виденье, культурная политика, стратегия, чтобы весь город жил будущим, а не прошлым. Тоже с отношением к своему культурному наследию. Забавляемся ли мы  сказочными домиками и их разрисовываем, бережем ли мы с любовью каждый дом, каждую улицу, каждую частицу этой земли, чувствуем, что здесь был дух, фигуры, великая история. С ней нужно жить, но ей нужно открывать двери в будущее.

Петр Вайль:

- Можно вопрос? Из этих 120 тысяч студентов во Львове сколько останется?

Мария Зубрицкая:

- Я уже об этом говорила и мне грустно повторять этот тезис. В действительности останется очень малая часть. В силу того, что деньги в Украине, - интеллектуально бедные. В силу того, что деньги в Украине, - в основном кричат. Если вы спонсируете культуру на пару тысяч гривен, то вы хотите иметь 100 камер и, чтобы увидели на телевидении, что вы инвестировали. Культура денег - это не культура, а антикультура. Нет сознания, никто не хочет инвестировать в этот город и создавать новые модерные проекты, которые бы давали шанс молодым людям себя реализовать. Они являются хорошим потенциалом для Киева, Варшавы, Запада.

Оксана Забужко:

- Прошу прощения, что я, возможно,  буду немного выпадать из такого академического дискурса, который здесь был начат. Должна сознаться, что когда получила приглашение на участие в круглом столе «Львов как город», то чисто филологически моя реакция была полуистерической. Львов как город... Хорошо. А что еще? Львов как погода? Львов как природа? Львов как женщина, Львов как мужчина... что также вероятно было бы интересно. Я пятый день, как вернулась в Украину после краткосрочного отсутствия, и украинский публичный дискурс поражает слишком свежо. Моя первая реакция была на бил-борды - нашу политическую рекламу, когда я по дороге из аэропорта увидела: «Стране нужен Литвин». Чуть  не выпала из машины. Реакция была: «О, Боже, только этого еще не хватало стране!». А «Львов как город» в моем списке занял вторую позицию после этого. С этим настроением я ехала, но вчера, приехав во Львов, должна была несколько изменить свое мнение относительно названия круглого стола, потому, что где-то с час мы петляли по центру в поисках улицы Герцена. Мы останавливались, спрашивали прохожих, водителей, все время вертелись по этому «пятачку», нам разводили руками, говорили «где-то здесь» и исчезали немного смущенно. И когда в районе ул. Фредра мы остановились в очередной раз, вытянув карту, то здесь, в окошке, возник человечище в форме служащего парковки, который потребовал от нас несколько гривен за стоянку. Мы, обрадовавшись его появлению, спросили, где ул. Герцена, он сказал: «Не знаю». Здесь меня уже прорвало,  я говорю: «Как это вы деньги берете, а улицы не знаете?». В ответ с достоинством прозвучало: «Прошу пани, я из Брюхович. Я во Львов приезжаю на работу и мое место здесь». И здесь  я поняла, что «Львов как город» - это не пустой трюизм и не тавтология. То есть, «Львов как село», «Львов как Брюховичи» и не знаю, еще какая топонимика здесь в околицах, то есть, как город людей, которые приезжают сюда из сел на работу и их рабочее место «здесь», а что кроме этого - их не касается - тоже могло бы быть отдельными темами. И то, что господин Ярослав и госпожа Мария начали ее, эта тема борьбы львовян за город, она оказывается жгучей, острой. То, что аутсайдеру со стороны может казаться самоочевидным, в пределах самой топики Львова становится не таким самоочевидным. И, собственно, как этот самый аутсайдер, я должен оправдать здесь свое появление, почему я смею и осмеливаюсь принимать участие в этой дискуссии, не будучи львовянкой. Думаю, что кроме всего другого, кроме общих культурологических тезисов, которые уже были озвучены и еще, вероятно, будут озвучиваться и повторяться, есть еще один очень важный фактор, который делает город городом в измерении сугубо человеческом, для каждого из тех, кто живет или приезжает в город. Есть такая вещь - как личная топография. То есть, каждый из нас, вероятно, мог бы составить приватную карту своего города: вот двор, где игрался ребенком; вот улица, по которой ходил в школу; вот скамья, на которой целовался-лась со своей первой-второй любовью, потому что третья, как правило, перемещается в интерьеры, а первая и вторая - это еще городская топика. Вот окна, за которыми жили мои друзья. Вот эти странные точки, которыми город пульсирует для тебя лично. В частной географии и топографии каждого человека живы реально только те города, которые имеют вот эту частную топографию и географию. У меня есть личная география Нью-Йорка и почти нет Вены, хотя там я жила дольше, чем в Нью-Йорке. Львов также имеет для меня эту очень личную топографию, которая напоминает миф, сдвинутый во времени. Она является моей, а определяется тем, что Львов - это город юности моих родителей. Это город университета. Вдогонку, когда я села в поезд, мама позвонила мне и сказала: «Ты едешь во Львов, так передавай привет университету». И это Львов конца 40-х - возможно, начала 50-х годов. Львов уже не польский, без поляков. Львов еще не советский, советский только на уровне администрации. Той же дневной администрации, которая хотела покорить себе город, но знала, что под поверхностью дневной жизни бурлит эта раскаленная лава, вулканическая материя, которая валила, как кукольные фигурки, раз в два месяца каждого вновь назначенного местного КГБ (или МГБ уже тогда было). Который, в целом, и до сих пор остается живительным источником того же российского страха Львова как «бандеровского города». В российской литературе, по-моему, только Леонид Бородин написал об этом в какой-то из своих повестей, о вот этом страхе приезжего русского-НКВДиста, который смотрит с Высокого Замка на город, и какую ненависть он чувствует от этого внешне прекрасного, «а внутренне затаившегося и ощерившегося города». Для меня это не миф, а реальность семейных историй. Когда мои родители поступали в университет, тогда на курс поступало сто лиц, а заканчивали пятьдесят. В том числе и мой отец был из тех, кто не закончил его в свое время и после 1956 года экстерном доздавал. Шесть лет провел в Западной Сибири. Заявил, что это были его наилучшие университеты, которые дали ему больше, чем четыре года учебы, потому что с ним выехало все, что оставалось из львовской элиты и церковного клира. В Западную Сибирь выехала вся та высшая образовательная культурная прослойка и львовский университет продлился там. И для меня каждый раз возникает эта личная топография, у меня здесь есть свои маршруты, это сразу предусматривает сдвиг во времени на 60 лет назад. Я не вижу рекламу, не вижу этот уродливый банк, который теперь создает фон памятнику Мицкевичу. Как-то визуально я это расчищаю и редактирую. Но смею заверить, что этот ритм и пульс уникально острого, внутренне тревожного, по-львовски серого города, это универсальное сочетание австрийской урбанной архитектуры с украинской средневековой и барочной, эта какая-то внутренняя мягкость и пластика львовской низинной влажности в транспонировании на атмосферу конца 40-х - начала 50-х до сих пор держит миф Львова, по крайней мере в постсоветском пространстве. Это краеугольный камень для меня не только львовской, а во многом украинской идентичности. Это то, что побуждало меня в большой мере к работе над романом «Музей покинутых секретов» и всех моих львововедческих студий в связи с этим. Так что все, что я по этому поводу могу проартикулировать, в окончательном итоге будет проартикулировано тогда, когда роман появится в печати.

Василий Косив:

- У меня есть два тезиса. Первый - по-видимому, большой частью того, что есть Львов, является не то, что мы думаем о нем, а то, что думают не львовяне. Думаю, вы обратили внимание как на открытии Форума прозвучало: «Какие вы счастливые, у вас больше всех книжных магазинов во Львове, больше всего мест, где можно купить книжку». Мы же во Львове всегда говорим, что книжные магазины закрывают, люди не читают. А те, кто приехали, говорят: «У вас наиболее читающий город». Есть тезис об армянах, сербах, о многокультурности, туристам рассказывают о разных кварталах, и они вот все ходят, ищут, и Львов для нельвовян имеет много всего того, чего в воображении львовян нет.

Если говорить о городе как бренде, то он формируется во многом не львовянами. И второе: то, что город делает городом, - это, по моему мнению, многослойность. Это как большой сэндвич, когда в одном и том же месте об одном и том же месте разные люди могут рассказать разные вещи. В городе все накладывается, и, если взять пример нашей «стометровки» от Оперного до Мицкевича, то многие могут рассказать свои истории. И скажите, это ли место такое священное, где кладут цветы к памятнику Шевченко, где собираются на митинги, или это  место, где на роликах или скейтах гоняют на лестнице, это  место, где собираются представители субкультур, это  место, где мамы приходят с детьми поездить на машинках? Все это накладывается и существует одновременно. Одна бабка когда-то рассказывала, что вот она едет в маршрутке и ошибочно крестится около памятника Шевченко. Привыкла креститься около церкви - и около памятника у нее похожие эмоции, и она крестится. А другие там сидят с ногами, курят траву и все остальное. Это когда об одном очень узком месте можно много разного одновременно сказать.

Тарас Возняк:

- Первая моя реплика о Брюховичах. Я бы мечтал жить в Брюховичах, потому что это одна из самых респектабельных частей города Львова. Гордость парковщика полностью обоснована. Это так, шутка.

Следовательно, город и место. Эти вещи очень часто в дискуссиях путают. Мест есть много на земле. Но что превращает определенную слободу, поселок, извилину на горизонте в город? Чем отличается город от других мест на территории? Где пространство сгущено не только потому, что улицы забиты пробками, где все близко, где мы рядом, друг около друга набились в эту комнату? На небольшом лоскутке территории сгущено много вещей и функций, которые выполняет данное маленькое место для оптимизации этих функций. Город чрезвычайно сгущает, убыстряет время. Таким образом, город является механизмом и структурой, которая выполняет определенные функции. Это ответ на вопрос о том, что делает место городом. Это функциональность и сгущение времени, уменьшение расстояний.

Какие исторические функции выполнял, скажем, Львов? Если посмотреть в историю, давнюю историю, город поднимался лишь тогда, когда начинал выполнять какие-то функции. Хозяйственные, адм