Львов: от полонизации через русификацию к…

От того Львова осталось совсем немного. Каменные надгробия на Лычакове, Янове и других старых кладбищах. В центре города – надписи латинскими буквами, которые проступают кое-где на стенах из-под штукатурки. Культ кофе...

 Несколько неизвестных украинцам Надднепрянщины слов, до сих пор употребимых львовянами, прежде всего старшего поколения (например: варьят, пляцок, гемблювати...). Памятники Б.Гловацкому и Я.Килинскому - героям, чьи имена ничего не говорят исторической памяти украинцев. В конце концов, в воскресенье возле кафедрального собора - группы очевидно неприезжих людей, которые разговаривают по-польски...

А еще - фантастически богатый городской фольклор! Многочисленные упоминания в литературных источниках о нашем городе, как исконно польском, более того - даже прославленным своей польскостью. Все реже, но еще прибывают к нам из разных концов света старенькие путешественники, которые тот польский Львов запомнили и надеются увидеть снова. Я сочувствую их разочарованию...

Тот Львов пережил немало тяжелых и грозных испытаний, оставаясь самим собой, и каждый поляк считал святой обязанностью отстаивать этот форпост нации на «кресах всходних». «Дорога, которая лежала перед нами, - вспоминал генерал брони К.Соснковский, чьи подразделения в сентябре 1939-го в околицах Львова дрались с преобладающими силами вермахта, - была для нас единственной, хотя бы неминуемая погибель на ней и ожидала... Должны были отблагодарить верностью за верность кресового города, который в течение веков истории испытал не одну бурю и не один потоп, стал, возвращаясь к Отчизне, хоть изувеченным и обездоленным, однако еще более благородным, еще боле непоколебимым, еще более польским». (К.Sosnkowski. Cieniom wrzesnia. W. 1988, s. 119)

При этом я никоим образом не собираюсь идеализировать польское прошлое нашего города. Ведь оно было городом резких социальных и еще более резких национальных контрастов, украинцы занимали в нем самые низкие ступени социальной иерархии, а польский шовинизм цвел не раз еще более пышным цветом, чем где-нибудь в Варшаве или Кракове...

Тот город, перестраиваемый в течение шести веков, почти исчез через пару лет после завершения ІІ Мировой... В доступных автору источниках отсутствуют упоминания о ходе послевоенной деполонизации Галичины. Вероятно, своей жестокостью эта акция уступала депортации крымских татар или судетских немцев: о переселении заботилась польская власть, которая надеялась на лояльность и активность «кресовяков» в освоении «Земь одзысканых», да и сами они по большей части не хотели оставаться «под москалями». Невзирая на это, невозможно лишиться ощущения огромной человеческой трагедии, которой стало переселение. Увековечение памяти его жертв и рассказывание современным галичанам правды о тех трагических для края событиях следует считать моральной обязанностью власти, общественных организаций, интеллигенции, церкви... Стоя в феодосийском сквере около памятного знака, посвященного татарской депортации, автор почувствовал, что похожего недостает во Львове - в память о депортированных отсюда поляках.

Историю полонизации Львова можно считать завершенной вышеупомянутыми событиями 1945-48 гг. Перед тем еврейское присутствие в крае эффективно ликвидировало СС, а немногочисленные общества немцев, чехов и других выходцев из Австро-Венгерской империи фактически перестали существовать еще в межвоенный период. Следовательно, Галичина стала едва ли не моноэтническим украинским регионом - но совсем ненадолго...

О русификаторской политике в Галичине сказано и написано немало, потому обратим внимание лишь на некоторые нетривиальные моменты. Во-первых, не стоит преувеличивать плановый характер «оросийщення» - отчасти оно происходило и спонтанно, как побочное следствие совсем других процессов (таких, например, как форсированные индустриализация и урбанизация). Во-вторых, политика власти не сводилась к односторонней русификации и не обходилась без тактических реверансов в сторону украинства. Да, сеть заложенных в те времена украинских культурных институций в регионе национальное государство мало чем смогло дополнить.

В конечном итоге, во многих отношениях русификаторская политика Москвы в Галичине оказалась на удивление успешной. Русский язык безраздельно воцарился в разных отраслях деятельности, коллективах и средах, причем во многих из них хранит свое положение и доныне. Для местных обитателей типичной стала украино-русская бикультурность, которая полностью вытеснила украино-польскую ее модель. Главным же следствием подсоветской русификации, непростительно невоспринятым всерьез руководителями возрожденного в конце 80-х национального движения, стала глубокая советизация галицкой ментальности. Насколько выламывается эта ментальность из (пост) советского пространства в аспектах, связанных из этничностью, верой и политикой, настолько почти во всем другом (правосознание; деловое, социальное, бытовое поведение и тому подобное) она является типичным продуктом этого пространства. Р.Шпорлюк отметил на этот счет («Критика», 2004, ч.7-8), что «западные области Украины были советизированы, возможно, в большей степени, чем тамошние обитатели желают признать».

Но об этом не думалось в бурные времена «бархатной революции». Ведь стоило советской империи обнаружить первые признаки своего ослабления, а кучке диссидентов - немного расшевелить «украинский Пьемонт», как оказалось, что ни коммунистические идеалы, ни московскую церковь, ни русский язык здесь просто некому защищать! Казалось, что стоит приложить еще малость усилий - и с русификацией Галичины будет покончено полностью и навсегда...

Сине-желтый туман начал развеиваться во второй половине 90-х гг. Сначала потихоньку, а затем все громче в барах, маршрутках и, главное, в жилищах львовян загремела российская попса. Газетно-журнальный рынок начали быстро заполнять все более новые русскоязычные издания, а новые отрасли общественной самодеятельности, от рэкета и МММ к информационным технологиям, на наших территориях сразу формировались как русскоязычные... Главное же, началось стремительное вытеснение украинского слова из его наиболее интимного и до недавнего времени самого надежного укрытия - разговорного языка галицкой общественности. Этот последний, продержавшись почти в чистоте советскую эпоху, стал на глазах превращаться в неуклюжий суржик, причем калечение его украинской праосновы происходит на всех уровнях - фонетическом, лексическом, фразеологическом.

Что же произошло с могучим национальным духом галичан? В большой мере вину за его упадок следует возложить на проводников «народного срыва» начала 90-х. Бросив лозунг «Все сделается  государством!» (не подтверждаемый практикой ни одного успешного национального возрождения в мире!), они отвели патриотически настроенным гражданам роль «электорального стада», пассивного на каждый день. Внимание патриотов украинства было непродуктивно направлено в сторону Крыма, Донбасса и других проблемных в смысле национальной идентичности регионов, будто именно там, а не на предвечных украинских территориях должна решиться судьба национальных соревнований. К тому же в своих виденьях реукраинизации «отцы-поводыри» не вышли за рамки стереотипов ХІХ ст., когда основными плацдармами отстаивания национальной идеи были школа, театр, церковь и тому подобное - но не бизнес, не медиапространство, не Интернет...

Но больше всего к угасанию национального духа причастно и то очевидное обстоятельство, что реализация украинского проекта не оправдала положенные на него надежды, более того, даже наоборот... И сегодня галичане далеко не уверены в том, что Украина имеет будущее. А если имеет - что она будет в нем действительно украинской... А если таки будет - что это для них самих будет хорошо... Следовательно, они подсознательно, однако достаточно активно, начинают адаптироваться к своему реальному положению запущенной околицы евразийства. При этом равнодушная пассивность подавляющего большинства и иррациональный «радикализм» националистического меньшинства следует рассматривать как две стороны одной медали, имя которой - (само) русификация. Да, теперь преимущественно «само-» - ведь в течение последних 16 лет никто в Галичине не фиксировал ни танковые колонны «освободителей», ни массовый наплыв русскоязычного населения ни чего либо подобного.

Внешние обстоятельства для этого процесса должны быть оценены, как на удивление благоприятные. Мощное русификационное  влияние испытывает наш регион со стороны России, Восточной Украины, более того, даже стольного Киева. Зато европейское сообщество справедливо стремится изолироваться от нестабильной и непредсказуемой Украины, и Польша, хоть не свободная полностью от сантиментов к «потерянной галицкой жемчужине», в целом будет следовать, бесспорно, в русле этой политики. Во времена «глубокого кучмозоя» отдельные западные среды лелеяли идею ориентации украинской политики европейских поползновений преимущественно на «ментально близкие» к Западу регионы, однако после фиаско «оранжевой революции» и эта идея фактически «сдана в архив». Более того, рассматривая нас как отлом евразийства (что трагически близко к реальности), Европа и относится к нам соответственно, превращаясь в... еще один источник русификационных импульсов.

Следовательно, можем очертить лишь два сценария прекращения русификации «украинского Пьемонта» - реалистичный и фантастический. Реалистичный сценарий: к нам прилетят инопланетяне... И фантастический: галичане в один прекрасный день взглянут трезвыми глазами на свой «Пьемонт», ужаснутся - и начнут наводить порядок в своем доме, где давно уже не господствует своя правда. Но последнее является фантастикой такого высокого уровня, что Азимов с Бредбери отдыхают...

Перевод с украинского - Александр Хохулин.

Фото с сайта tema.in.ua