Мой Львов

До того, как я увидел Львов, он был для меня мифическим городом. Отсюда знакомые моих родителей. Например, во Львове факультет ветеринарии и права в Сельскохозяйственной Академии при Университете Яна Казимира закончил профессор-паталогоанатом Тадеуш Жулинский, шеф моего отца, член академической студенческой корпорации Lutico-venedia. Львов был утраченным городом, который забрала не Украина, а Советский Союз, поскольку Украины (на протяжении сорока лет моей жизни) не было, был лишь СССР. Львов был недоступен, но, в конечном итоге, я и не спешил его увидеть.

Первый раз я был во Львове проездом в 1975 году, возвращаясь с каникул, которые провел в Болгарии. После этого путешествия написал короткий рассказ «Натюрморт. Транзит», в котором я сравнивал небо над Украиной с тенью сени Матери Божьей. Однако, если идет речь о Львове, то даже если он там и присутствовал, то лишь такой, образ которого у меня состоял из рассказов, услышанных в детском возрасте. Я тогда осмотрел небольшую его часть, а еще меньше из этого запомнил: какие-то высотные дома нового района на взгорье неподалеку от дороги, которая вела на Черновцы, ночевка, возможно, в гостинице «Интурист» с одним туалетом на этаже. Нас подгоняло время, потому что за сколько-то там часов мы должны были покинуть территорию Советского Союза.

После многих лет не раз я был проездом во Львове, чаще всего тогда, когда ехал в Кременец: тогда я шутил, что как-то нигде не видно Адама Загаевского, поскольку я хранил тогда в памяти известный его сборник и стихотворение «Ехать во Львов».

Как-то, возвращаясь из Кременца, мы остановились поздним вечером выпить кофе во Львове. Я тогда сказал Анджею Сосновскому, что здесь делают такой вкусный кофе (в конечном итоге, совсем не на Армянской), и что можно было бы сюда иногда приезжать лишь для того, чтобы его посмаковать и посидеть вечером. В том, как близко находится Львов, я убедился в 2003 году, когда должен был внезапно сократить свой визит на фестивале Скрипты-Инскрипты. Автомобиль с дипломатическими номерами отвез меня к Томашову Любельскому, а там я поймал такси. Все это длилось максимум три с половиной часа. Да, в действительности от Львова нас отдаляют не километры, а граница и потраченное на ней время. Почти всегда мне выпадало счастье пересекать границу, имея какое-то разрешение, однако ощущение привилегированности совсем не было для меня приятным, так как является в известной мере морально неоднозначным.

Как ситуация будет выглядеть теперь, когда Польша вошла в Шенгенскую зону, а граница между Украиной и Польшей стала внешней границей Евросоюза? Трудно представить, но когда-то нужно будет это проверить. Эта внешняя граница может не только отдалить Украину от Польши, но и наоборот, хотя, кажется, в современной украинской литературе тема границы выступает так часто, как в ни одной другой.

Может ли Львов получить такую известность, как Краков? Когда мне в голову приходят такие сравнения - невзирая на сходство архитектуры, атмосферы, невзирая на то, что во Львове, как и в Кракове, есть что-то вроде сквериков (да, с того первого пребывания транзитом во Львове я запомнил еще старых людей, которые играли в шахматы на той зеленой аллее где-то неподалеку от Оперы) - я вспоминаю другой город, с которым у меня ассоциируется Львов, на первый взгляд, как-то совсем спонтанно. Это Вроцлав. Он также находится на Западе Польши, как и Львов на Западе Украины. Он так же был когда-то немецким, как Львов - польским. Однажды я подумал, что не важно, что кому принадлежит, а более важно то, что чем есть. К этой мысли я пришел не во Львове, а в Кременце, глядя на дома бывшего Кременецкого лицея. Трудно было смотреть на то, что что-то запущено, что что-то разрушается, хоть еще сохранило следы прежней красоты и ему можно было бы вернуть его красоту.

Несколько лет назад, после одной из поездок во Львов, я написал такое стихотворение:

Десять на пятнадцать минут

откуда в таком зачуханном городе

такие холеные женщины

вроде другая раса

стройные ноги прямо до неба

а небо в Украине высокое

джинсы в обтяжку животы открыты

с брильянтом пупка

вроде как не имеют груди

и лица либо скрывают их тучи

кажется мне, что если увидим монашку

она тоже будет в штанах (брюках)

считаем мы женские юбки

официантки не в счет

говорит Гамкало а Бондар добавляет

во Львове даже у милиционеров  хорошие задницы

В сентябре 2006 года, когда я здесь был, это стихотворение уже не имело бы такого начала, потому что уже не было этого доминирующего впечатления, что все запущено, хоть, например, мне показалось, будто аэропорт остался в таком же состоянии, как и в 1989 году. Однако Львов - и Украина в целом - меняется. Теперь в нем больше света ночью, лучше освещены дома, а также создается впечатление, что есть больше молодых людей. Львов живет, даже ночью.

Каким городом он является для меня сегодня? Дальше остается городом, который описал Станислав Лем в «Высоком Замке», в котором родился Збигнев Герберт, городом, где первый раз арестовали Александра Ватта, городом Щепка и Тонька, которых я слушал по радио «Свободная Европа», городом, образ которого создавали песни, которые так меня трогали, тогда, когда песни были способны меня растрогать. Но, прежде всего Львов является симпатичным городом, который можно пройти из одного конца в другой своими ногами не первой молодости, где можно около Университета им. Ивана Франко съесть самую вкусную в мире солянку (и для меня совсем не важно, что это собственно русский суп), где можно на улице выпить пиво, не пряча бутылку в бумажной сумке.

Львов является городом, где проживают Виктор Неборак, и Назар Гончар (без характерной фигуры которого не могу себе представить Львов), и Остап Сливинский, и Галина Крук, и Наталья Сняданко. Является городом стихотворений Андруховича, и более давних, и тех новых (когда прохожу около Оперы, то вижу, как окружают ее здание  вместе с Ирванцом, с которым  договорился и на протяжении нескольких часов никак не могу встретиться), из книжек Неборака, из книги Николая Рябчука «Зима во Львове». Городом, где есть клуб «Дзыга». И еще долго можно продолжать.

Львов является одним из моих любимым городов в Европе, и я очень бы хотел, чтобы он развивался так динамично, как Вроцлав.

Справка ZAXID.NET

Богдан Задура - польский поэт, прозаик, переводчик, литературный критик, организатор литературной жизни. Дебютировал как поэт в 1962 году на колонках журнала «Камена». В 1969 году закончил философский факультет Варшавского Университета. Работал в музее в Казимеже Дольном, был литредактором Любельского театра и одним из редакторов ежеквартальника «Акцент», в настоящее время - главный редактор журнала «Творчество», основанного в 1945 году.

Является автором нескольких сборников стихотворений, трех романов, двух сборников рассказов, четырех литературно-критических книжек. Переведенный на многие языки, сам переводит с английского, украинского, русского и венгерского. В частности, в переводах Задуры появились в Польше сборники стихотворений Дмитра Павлычко, Юрия Андруховича, Сергея Жадана и Андрея Бондара.

Получил многочисленные литературные премии, в частности премию им. Станислава Пьентака (1994).

Живет в Варшаве и Пулавах.

Перевод с украинского - Александр Хохулин