Не мой Львов

Вообще-то я не чувствую себя достойным писать о Львове. Меня восхищает категоричность моих многочисленных коллег во Львове и вне Львова сущих, которые подписывают вердикты, поют осанну, определяют миссии, сжигают рагулей, пускают воду по трубам и варят кофе по-турецки. Они могут, а я – нет. Потому что невзирая на то, что бывал во Львове несколько десятков раз, этот город всегда оставлял после себя море эмоций, ни на одну из которых нельзя было нацепить конкретной лейбы. Я ничего о Львове не знаю. Мне несвойственна критичность и нежность львовских туземцев.

*

Поэтому буду банальным. Эмоции без знания всегда банальны. Город для меня - это в первую очередь люди и улицы. Это люди на улицах днем и безлюдные улицы ночью. Львов дневной и ночной имеют полностью отличные genius loci, по-разному ведут себя и отбрасывают тени. Львов дневной - это непременный областной центр со всеми сопутствующими признаками базарвокзальности, когда мостовая на улицах кажется не манной небесной, а наказанием Божьим, а привокзальные киоски с чебуреками - перевалочными пунктами между вратами ада и рая. Львовский вокзал для меня - это всегда чистилище перед входом в ад-рай. Покидая Львов, я всегда чувствую облегчение, как после длинного общения со старым ветераном, который страдает недержанием мочи. Очень симпатичным, кстати, стариканом, но задерганным и задолбанным этими нервными днями, этими скрипящими трамваями, стрекочущими студентками и шумными крестьянками.

 *

Ночной Львов порождает чудовищ и им не стоит передвигаться в одиночестве. Город просто переполнен беспокойными душами с непрощенными грехами. Львов в литературном смысле готический и идеально подходит для разного рода манипуляций с мистикой и мифологией. Львов - это еще ненаписанный детективный роман, возможно, мистический триллер с элементами обычного романа. Это якобы лежит на поверхности, но почему-то никто по-настоящему убедительно не воспел ночной Львов. Для львовских башен, костелов, крыш и пивных еще придумают своих убийц и маньяков. Нужен умелый бытописатель с талантом детективщика.

*

Люди, которые заселяют дневной город, абсолютно ему не соответствуют. Они не хороши и не плохи - должны были бы существовать где-то, только не здесь. И я здесь - всегда лишний. Главная характеристика моего Львова - тотальное несоответствие. Однако с этим невозможно бороться. И не стоит, если собираешься с этим как-то жить. Можно по-интеллигентскому поныть над затерянным и потерянным, но такая уж этого города планида - быть постоянно затерянным и потерянным. При независимой Украине плачут по Львову советскому, при Советах вспоминали польское межвоенное время, при Польше, вероятно, воспевали цисарский Лемберг. Львов влажен от вечного плача, потому что его золотая пора всегда в прошлом, а впереди только оккупанты. О, да, Львов любит быть оккупированным и с радостью выдумывает себе новых и новых оккупантов. Если по-честному разобраться, то и в настоящее время, кроме них, там никого нет. Разве что дезертиры. Потому что кто же плачет? Именно они и плачут.

*

«Дезертир» и «оккупант» - это доминантные типы современного Львова, два его психологические полюса. Между самодовольной пассивностью одних и нахальной пассионарностью других живет большинство львовян, которое себя никогда и ни за что ни к одному из этих типов не причислит. И правильно, потому что кто согласится признать себя «рагулем» или «оккупантом»? Дезертир из села в город, мэр Любомир Буняк, дает интервью местной газете и вполне искренне сознается, что на День Львова поедет домой... в село. Что автоматически переводит его в разряд оккупантов. Грань между «дезертиром» и «оккупантом» во Львове невидима и тонка. Никто же не осмелится сегодня сына и отца Вакарчуков признать дезертирами и оккупантами. Но, как любит говорить премьер-министр Тимошенко, именно они являются хрестоматийными представителями этих два типов. Старший сюда приехал и сделал себя, а младший отсюда уехал и сделал себя. Классические оккупанты Львова обычно делают имя и карьеру за пределами города. Явлинский, Маринина, Башмет, Варум... И только самые верные из них, как Гарик Кричевский, остаются с родным городом. Сегодня без «дезертиров» и «оккупантов» Львов бы загнулся. Как Америка без «красной угрозы» во времена «холодной войны».

*

Все львовяне знают, как и что нужно сделать, чтобы Львов стал счастливым и успешным городом. Но сами ничего не делают. В принципе, полностью типичная позиция для многих других городов. Однако только львовяне умеют одновременно гордиться своей легендарной мостовой и здесь же, через слово, проклинать ее за раздолбанную ходовую своего нового авто. Только львовянин вместо того, чтобы поставить в ванной бак и бойлер, чтобы хотя бы для себя персонально решить проблему воды по графику - голосует за кандидата, который обещает одолеть перебои с водой. Хоть ни один из них до сих пор даже не приблизился к решению проблемы. Львовянин до конца верит в чудо и упрямо продолжает мыться от 6-ти до 10-ти, отказывая себе в сладких воскресных снах и вечерних походах в театр. И все равно не ставит бак с бойлером. Львовянин преимущественно культурное лицо и всегда воспринимает заслуги своего города с большой гордостью. Он большой любитель культурного наследия и мультикультурности. Хоть очень часто ему кажется, что для того, чтобы таким себя считать, хватит просто сходить на концерт «Пиккардийской терции». Львовянин считает, что хорошо знает польский язык, но от его восточного акцента вянут уши даже у перемишлян. Львовянин-поляк приезжает из Вроцлава со старым, довоенным, планом города и принципиально не замечает изменений, которые состоялись в нем.

Львовянин - патриот и фанат украинского языка, но часто первым из всех украиноязычных в Киеве переходит на русский. В ситуации столицы он ведет себя как конформист, потому что привык к психологическому комфорту. Львовянин может одновременно разговаривать по-русски и хаять москалей. Львовянин коммуникабелен. Он любит болтовню, а еще больше - сплетни. Они проходят во Львове двенадцать кругов и возвращаются в абсолютно обезображенном виде. Стоит только кому-то забеременеть, как на следующий день у вас спросят: «Что у вас родилось?» И такое ничуть не удивляет здесь, во Львове. Как не удивило бы, например, в Одессе. Кстати, о характерной общности этих двух городов еще обязательно кто-то напишет. Львовянин сентиментален и набожен... Но на этом стоит остановиться.

*

Потому что все это совсем никакая не правда, а только выбрыки моего досадного нрава - во всем видеть только плохое и смешное. Кстати, полностью львовская черта. Львовянин имеет чувство юмора, но своеобразное - с преобладанием едкой, желчной иронии. Такое бывает у больных гастритом и холециститом. Поэтому мне близки и понятны львовяне со всеми своими недостатками и добродетелями: со своим кофе и чанахами, мандрыками и портером; со своими рагулями и хрунями, оккупантами-освободителями и батярами, засцаными подъездами, скрипучей лестницей и жестяными крышами. Чем дольше я живу в Киеве, тем больше мне нравится Львов. И за 14 лет я не познакомился ни с одним киевлянином, который мигрировал во Львов. Зато более чем достаточно львовян, которые приезжают сюда, - со своими привычками и традициями, со своим Львовским Братством и непременными колядками и Маланкой. Возможно, когда-то я тоже стану оккупантом Львова. Кажется, я уже немного им стал.

Справка ZAXID.NET

Андрей Бондар - поэт, литературовед, переводчик, эссеист.

Родился 1974 в году в Каменец-Подольске. Член Ассоциации украинских писателей. Лауреат издательства «Факел». Закончил Киево-Могилянскую академию.

Был главным редактором газеты Ассоциации украинских писателей (АУП) «Литература плюс», редактором литературной страницы «Книжная лавка» в газете «Зеркало недели».

Автор сборников стихотворений «Весіння єресь» (1998), «Істина і мед» (2001), «Примітивні форми власності» (2004).

Автор переводов с польского языка: Витольд Гомбрович, «Фердидурке» (2002); Марек Лавринович, «Погода для всіх» (2005); Михал Витковски, «Хтивня» (2006); Павел Смоленски, «Похорон різуна» (2006).

Стихотворения Андрея Бондаря переведены на английский, немецкий, французский, польский, шведский, португальский, румынский, хорватский, литовский, белорусский языки.

Перевод с украинского - Александр Хохулин