Об играх с исторической памятью

Во второй половине ХІХ ст. известный немецкий философ Фридрих Ницше задумался над вопросом: сколько нужно человеку истории? Следование национализма в направлении своеобразной «квазирелигии» постепенно начало превращать историков в национальных «пророков», все, что выходило из-под их пера, приобретало почти сакральное национальное значение.

Ницше ответил на свой вопрос двусмысленно: не слишком много и не мало. По его мнению, много истории - вредит тем, кто живет, а мало – забирает у них их достоинство. Как по мне, этот тезис больше всего подходит к нынешней ситуации в Украине, когда мнения многих политиков, государственных деятелей и интеллектуалов обращены в прошлое и тратится невероятно большое количество усилий и энергии для установления так называемой «исторической справедливости». Сразу отмечу, что любые усилия «установить справедливость» в истории задним числом являются пустой тратой времени. Даже наоборот, манипуляции с исторической памятью заключают в себе определенные угрозы для общества, особенно нашего - со многими разными «историческими памятями». Учитывая дискуссии вокруг моих предыдущих статей, замечу – я лично не преследую никаких  политических целей, лишь хотел бы напомнить нашим теоретикам и практикующим политикам об опасностях от подобных манипуляций.

 Историческая память и политика памяти

Люди очень часто погружаются в воспоминания: то ли от меланхолии, или от ностальгии, а возможно потому, что хорошо знают, что с ними происходило в прошлом, но им не дано заглянуть в будущее... Западные научные работники уже давно обратили внимание на этот феномен и выдали цели тома национальных историй, написанных на принципах методики исследования прошлого через изучение актуальной исторической памяти. Творцами этой методики были французские ученые Морис Гальбвакс и Пьер Нора. Благодаря их научным трудам историки получили новый инструментарий исследования прошлого, которое позволило изучать историю не только на основании писаных источников, но и учитывать, так сказать, «шумы веков». Следовательно, если есть «историческая память», то почему бы не попробовать ее корректировать, направить в нужное русло? Осмысленные действия в направлении «коррекции» исторической памяти условно назовем политикой памяти. И именно вся «историческая» деятельность наших достойников и является теми попытками создания конкретной «политики памяти». Хороша она или плоха, эффективна или нет? - попробую тезисно показать в этой статье.

Позволю себе еще немножко теории. Можно долго рассуждать над разными методиками и концепциями историографии, искать преимущества и недостатки в так называемой государственнической и народнической школах, можно сравнивать нюансы разных методов, которые появились во время постмодернистов и постструктуралистов, но при этом важно учитывать, что всегда параллельно с академическими, в коллективной памяти общества функционируют и «собственные» исторические знания. Они могут происходить из академических учебников, научных трудов, или же из прессы, или из рассказов  старших людей или родственников. Невзирая на всю мозаичность и «непрофессиональность» таких знаний, именно они играют чрезвычайно важную роль в процессе творения национальной идентичности, поскольку каждый индивидуум делит их сознательно, или же подсознательно на «чужих» и «свои», а, следовательно, разделяет мир , его окружающий, на «своих» и «чужих». События, лица или явления, отнесенные к категории «наши», и является теми звеньями, которые объединяют разнообразные лица в определенный коллектив, то есть выступают в роли ориентационных маяков на пути формирования региональной или даже национальной идентичности. Такие пункты исторической памяти получили название «места памяти» и утверждались как устоявшийся термин в научных трудах историков, которые занимаются исследованиями коллективной памяти и исторического сознания. Отмечу сразу, что здесь идет речь не только об определенной группе или коллективе, которые «вспоминают» одни и те же исторические события, но и о том, что в то же время с их помощью определяются границы коллектива, а также то, кто может к нему принадлежать.

Историческая многокрасочность и теория единого потока

Думаю, что никто не будет особенно отрицать факт существования в современной Украине нескольких исторических регионов: принадлежали к разным государственно-политическим образованиям, формировались в отличных исторических обстоятельствах, имеют свою отдельную историческую традицию. Казалось бы ничего угрожающего в этом нет, даже наоборот - такое многообразие  должно было бы обогатить «общую» украинскую историю. Но думаю, что именно здесь начинаются проблемы и именно в попытке современных политиков «генерализировать» украинский исторический процесс, представить его как единый «поток» в направлении борьбы и провозглашения независимого Украинского государства. Попытки выделить одну универсальную национальную линию в истории и подчинить ей это все многообразие представляются с точки зрения политика-государственника достаточно логическими. Политик мыслит категориями - объединить под своими знаменами больше всего сторонников и мобилизовать их на воплощение в жизнь своей программы. Получив государственные рычаги влияния, он пытается «подмять» под  себя всю пестроту прошлого, «построить» его, чтобы оно не «мешало» строить светлое будущее. По крайней мере, так  выглядело доныне  создание политики памяти как в Украине, так и во многих других государствах, которые пытаются преодолеть внутренние региональные разломы.

Однако политическая разноцветность и ко всему разновекторность наших исторических усилий  никоим образом не могут подогнаны под одну мерку. И если есть одни попытки  подвести всех под единый исторический знаменатель, то обязательно появятся другие, которые воспользуются своим региональным отличием и разделят нас на «мы» и «они». Призовут «своих» к мобилизации, чтобы не «проиграть им». Все это политические игры с историей и вокруг истории.

Историческая память

Теперь задумаемся над тем, есть ли исторические основания для подобных игр. Для этого обратимся к уже упоминавшимся историческим «кирпичикам», строителей нашего исторического сознания, а следовательно и идентичности, то есть к местам памяти. Для этого, рассмотрим (отмечаю - очень условно!) два наибольших исторических региона в современной Украине - Восток и Запад. Не будут же мои оппоненты отрицать факта разницы между этими двумя историческими традициями, потому что иначе, почему тогда так легко удается политикам манипулировать исторической памятью? Знаю заранее, что будут упрекать за игнорирование позиции Центра, очень подвижного и негомогенного в этом плане. Но заранее скажу: да, Центр является тем большим резервуаром для создания единой политической украинской нации, где, вероятно, рано или поздно создастся единая политическая нация, правда, не уверен, чего больше она будет иметь в себе - «галицкого» или «восточного».

 Пока же, если посмотреть на ситуацию в современной Украине с точки зрения исторической памяти, то получим условно две версии национальной идентичности - западную и восточную. Не помогли ни целеустремленные усилия относительно создания общей версии исторического прошлого, ни провозглашения завершения процесса формирования украинской политической нации. Здесь важно, что даже сторонники украинской национальной версии истории (галичане и надднепрянцы) и в дальнейшем «вспоминают» разные события и разных героев своего прошлого.

Во времена демократизации советской системы и движения к провозглашению Украиной независимости появилась целая лавина публикаций и публицистических программ на историческую тему. Такая заинтересованность исторической тематикой формально объяснялась заполнением «белых пятен» в истории, а в действительности означало создание исторической базы под будущий национально-политический проект. На западе Украины началась повальная «мода» на темы из истории Украинских Сечевых Стрельцов и Украинской Галицкой Армии. Не было такой районной газеты, которая бы не опубликовала собственную историческую разведку об этих формированиях. Популярность достигла массового уровня: на улицах появились одетые в униформу «сечевые стрельцы», на пике славы очутилась вокальная «Группа Остапа Стахива», которые в стрелецких мундирах пели «сечевые» песни. Массовое увлечение этой темой и ее проникновение в коллективное сознание реанимировало знание о ней и превратило в неотъемлемую ячейку исторической памяти. Следующим этапом стало движение за легализацию Греко-католической церкви. Опять же, массовая радость и восторг от возвращения церкви-мученицы превратили не только ее, но и митрополита Андрея Шептицкого и патриарха Иосифа Слипого на «ориентиры» в перестройке исторического сознания «галичан». Потом было увлечение Западноукраинской Народной Республикой, Украинской Народной Республикой, Злукой и т.п. То есть происходил естественной процесс возвращения определенным событиям и фактам «нормального» звучания и вплетения их в национальный исторический процесс.

Еще нужно вспомнить о нелегком пути утверждения в Украине национально-государственных символов: желто-синий флаг, тризуб и гимн «Ще не вмерла Украина». На Западе страны с акцептацией этих символов не было никаких проблем, но утверждение их как общенациональных на всей территории государства оказалось проблемным: история с большим гербом государства, которая длится и в настоящее время, является тому неопровержимым доказательством.

С развалом Советского Союза и провозглашением украинской независимости пришла очередь на «реабилитацию» в общественном сознании ОУН, УПА и их лидеров С. Бандеры, А.Мельника и Р.Шухевича. И хотя восприятие активной деятельности этих организаций и лидеров на территории Западной Украины в то время не было аж таким единодушным, во времена независимой Украины они стали настоящими национальными героями для современных западных украинцев.

Казалось бы все логично и понятно: борцы за независимую Украину заслуженно отмечены и их нужно просто «положить» в основу канонического варианта национальной истории. Но... Опять эти распроклятые но. Все эти исторические события и лица, которые так замечательно взаимоувязываются в патриотический наратив, являются отдельными логическими звеньями исключительно западноукраинского варианта истории. Более того. На Востоке Украины они имеют не просто негативные коннотации, но и четко принадлежат к «антигероям» украинской истории. Все можно объяснить, научные работники могут описать всю сложность и многомерность украинской истории. Объяснить это рецидивами советской пропаганды, последствиями подделки советами  истории. Однако нельзя сегодняшним числом заменить историю и ради великой цели так просто объявить прежних врагов союзниками. Здесь имею в виду не только то, что советская историческая наука бесстыже подделывала события прошлого и утверждала в исторической памяти восточных украинцев все эти события со знаком «минус», но и то, что родственники и родственники родственников восточных украинцев во всех этих названных событиях находились на противоположном фронте. УСС и УГА - военные формирования, которые боролись с российской, а затем и с большевистской армиями, то есть воевали с восточными украинцами в составе этих армий. УГКЦ - церковь, которая «изменила правдивой православной вере», а ее иерархи «сотрудничали» с фашистами и «освящали» УПА и дивизию «СС Галичина» на войну  против Красной Армии, а следовательно и против восточных украинцев.

И, в конечном итоге, ОУН, УПА, борясь после 1944 г. с советским режимом, автоматически воевали с восточными украинцами, которые составляли значительную частицу этой системы. Следовательно, не только западные украинцы могут сетовать на преступления советской системы в послевоенной Западной Украине, но и восточные украинцы через семейную историю «почувствовали» ту несправедливость, которую им принесло украинское освободительное движение. Умножьте  все это на массированную советскую пропаганду: сюжеты из фильмов об убийствах не только советских активистов отрядами УПА, но и присланных из Восточной Украины молоденьких учительниц, массированный террор украинских националистов против тех мирных граждан, которые решили сотрудничать с новой властью, - и вы получите совершенную картину своего рода «антимест памяти».

Политика памяти

Нет ничего странного в том, что современная Украина определила свою основную линию национальной истории, базируясь на тех движениях, которые ставили себе за цель провозглашение независимого украинского государства. Это логично и закономерно. Нелогичным является только то, что в этой концепции «правильной» выглядит только западноукраинская модель, где есть место, кроме ЗУНР и УПА, и для УНР, Гетьманата и Директории, но нет места для УССР. О том, что в Украине осуществляются попытки относительно выработки общего варианта исторического прошлого, свидетельствуют много мероприятий. Это и основание Украинского института национальной памяти (УИНП), это и активная законодательная деятельность Президента Украины в этом направлении. Однако так, как западные украинцы не готовы воспринять большевистское движение в Украине в 1920-30-х гг. за часть украинской национальной истории и не могут принять Красную Армию как освободительницу Западной Украины, так и восточные украинцы не готовы воспринять украинское национально-освободительное движение 1942-50-х гг. за часть своей истории. Можно еще много перечислять разных «антагонизирующих» между собой событий украинской истории, но, думаю, привел достаточно, чтобы очертить проблему.

В завершение только добавлю, что разного рода заявления и обращения УИНП к России открыть архивы КГБ, где содержатся документы о фактах террора переодетых в бойцов УПА энкаведистов, свидетельствуют о неосведомленности работников Института со спецификой исторической науки. Курс, взятый этим Институтом на своего рода «выравнивания» истории, посредством концентрации исследований украинских ученых на событиях 1917-20-х годов на Востоке Украины, чтобы «уравновесить» их по значимости с движением УПА - страдает «механистичностью» и ненаучностью. Как вывод: Украина нуждается в новой политике памяти. Украинскому обществу крайне необходима внутренняя дискуссия об истории, но основанная на серьезных научных исследованиях. Украинским политикам, независимо от политического лагеря, нужно отказаться от эксплуатации исторических событий, как аргументов в современных политических баталиях. К сожалению, с точки зрения исторической памяти придется скорее говорить о двух историях, а следовательно и о двух исторических идентичностях.

Как решить эту проблему и согласятся ли потомки бывших противников перейти на одну сторону  ради будущего Украины, остается открытым вопросам.

Фото с сайта www.day.kiev.ua