Наивный Львов, циничный Киев, интересная Варшава

По-настоящему овладевать журналистской профессией я начал после переезда из Львова в Киев в мае 1995 года. Ведь важнейший проект моей публичной деятельности львовский «Post-Поступ» был чем угодно - стилем жизни, радикальным общественным проектом, миссией и тому подобное, но в наименьшей степени он был профессиональной газетой...

За эти двенадцать лет я так и не стал «настоящим журналистом» в современном украинском понимании этого слова, потому что хотя и овладел вполне хорошо ремеслом производства теле-, радио- и газетно-журнального продукта, но все же остался человеком с принципами. Знаю также, что в своей профессиональной среде я имею имидж «летуна» - человека, который часто меняет проекты. Это правда. За дюжину лет я успел поработать для пяти телеканалов, трех радиостанций, четырех Интернет-изданий и полтора десятка журналов и газет. География заказчиков этого сотрудничества, кроме украинских городов, охватывает также Лондон и Прагу, Санкт-Петербург и Москву, Берлин и Кельн, Варшаву и Ряшев. Этот перечень производит впечатление на работодателей и сглаживает негатив от частого изменения мной проектов.

Мой опыт, добытый в результате такого калейдоскопа «форматов» и мест труда, для работодателей является достаточно ценным, для меня же - бесценным. Можно было бы многое сравнивать: проводить параллели и подчеркивать разницы, вспоминать курьезы и отмечать принципиально важные моменты etc. Однако в этом тексте я попробую лишь сопоставить три принципиально отличных пространства журналистской деятельности.

(Пусть простит мне читатель, но в этом месте я не удержусь от одной личностной рефлексии. Берясь сопоставлять трудно совместимые вещи, я хорошо знаю, что это опасно. Знаю на примере собственного диплома во Львовском университете. Тогда, в 1993-м рецензент моей дипломной работы написал, в частности, такое: «Путем сопоставления несовместимых вещей автор приходит к абсурдным выводам». Поэтому я попробую воздержаться от выводов и сосредоточиться только на констатации наблюдений и интерпретации фактов.)

Наивный Львов

Когда в 1991 году мы начали издавать газету «Post-Поступ», среди нас не было журналистов, было только несколько студентов журналистики. Поэтому у нас были по большей части наивные взгляды на то, как нужно делать настоящее СМИ. Однако это стало формулой успеха, ведь и элиты, и общество тогда были достаточно наивными в своих пониманиях свободы, демократии, создания государства, мирового порядка и тому подобное. Нам хватило того, что мы были честными со своими читателями, и не притворно искренними касаясь общественных проблем, надежд, переживаний. Поэтому, употребляя слово «наивность», имею в виду прежде всего искренность, честность, небезразличие большинства из тех людей. Но, к сожалению, наивность включает в свой спектр еще и некомпетентность, недоученность, непонимание определенных процессов. Именно на борьбу с этими слабинками тогдашнего украинского общества и сделал ставку «Post-Поступ».

Пытаясь побороть общественную наивность, каждый из нас должен был преодолевать ее в себе.

Кроме того, каждый из нас был испытан тестом превращения в публичное лицо, мысли, взгляды, слова которого становятся достоянием общественности. Не всегда это приносило нам пользу или основания гордиться собой. Практически каждый из нас имел в своем арсенале досадные случаи, когда приходилось признать: да, таки «опростоволосился» в глазах стольких людей.

Возможно, поэтому ироническое самоотстранение от важности собственных персон стало своеобразным фирменным знаком пост-поступовцев. Оно базировалось на осознании, что человеку трудно выйти за пределы своих знаний и ума, зато очень легко преодолеть пределы собственной дурости. Снисходительность к себе склоняла нас быть снисходительнее к обществу в целом и к нашему читателю в частности. Придя с этим стилем в столичную журналистскую среду нам действительно удалось занять в нем особенное, сказал бы - элитарное, положение. Хотя, как оказалось, ненадолго.

Циничный Киев

Циничность столичной журналистской среды нам бросилась в глаза не сразу, за что и пришлось заплатить соответствующую цену. Имею в виду громкий демарш в телевизионной студии-продакшн ММЦ-интерньюз, где Александр Кривенко был главным редактором информационного вещания, а я - руководителем и ведущим еженедельника «КІН». Тогда мы еще верили, что когда группа в несколько десятков журналистов, редакторов, режиссеров и операторов покидает телекомпанию в знак протеста против действий руководства, то это вызовет волну возмущения в журналистской среде и не оставит дело без последствий для руководства. Что, возможно, даже тысячи сторонников честных и объективных теленовостей выйдут на улицу с акциями протеста, как это было впоследствии в Праге. Но мы сильно ошибались. Наши места очень быстро заняли совсем другие люди - и известные, и совсем новые. Одни из них просто тихо завидовали условиям, которые были созданы для нас в телекомпании с американскими инвестициями, а другие ожидали своего шанса, независимо, в каком контексте он появлялся. А общество - то ли неправительственные организации, то ли общественность зрителей-слушателей-читателей - никогда активно не реагировало. Даже на большие скандалы, как, скажем, исчезновение Георгия Гонгадзе. Как теперь говорят - какая страна, такие и теракты.

Не было солидарности и в самой журналистской среде столицы.

Когда после ряда поражений Кривенко пришлось временно возвращаться во Львов, он в одном из интервью сказал, что в Киев нужно приезжать на танке. Одна из известных столичных журналисток в частном разговоре прокомментировала это так: действительно, а чего же он на телеге приехал?

Правда, с самого начала мы с определенным удивлением замечали интересный феномен, который существенно разнил нас от столичных журналистов: тела наших киевских коллег (за небольшими исключениями) инстинктивно выгибались в «позу миссионера» перед власть имущими или просто имущими и влиятельными лицами. Не всегда мы умели скрыть свое пренебрежение. Они, кстати, нам этого не забыли. С годами стало понятно, что они просто были лучше нас информированными относительно тенденций развития медиального пространства страны.

Из-за всего этого уже в 1998-ом атмосфера в Киеве стала для меня нестерпимой и я впервые «убежал» в Варшаву. Потом была еще одна попытка: возвращение из Польши под проект журнала «ПиК» и дежурное фиаско, похожее по технологии на ситуацию в ММЦ-интерньюз. И дежурный побег в польскую столицу на несколько лет.

Интересная Варшава

От Киева до Варшавы поездом ехать меньше суток, но в цивилизационном плане Украина будет догонять Польшу еще десятки лет (если, конечно, будет двигаться в том же направлении). Условия для журналистского труда в Украине и Польше были тогда и есть теперь - как небо и земля. Большинство ведущих польских СМИ все-таки надежно защищены от влияний политиков и политики владельцев. Польский журналист в целом хорошо зарабатывает и является уважаемым в обществе человеком, из-за чего бережет и репутацию, и место труда. Доступ к информации является настолько открытым, что для украинского журналиста кажется почти идеальным. Все это приводит к тому, что польские СМИ все же отвечают образу настоящих масс-медиа, то есть посредников между обществом и властью, охранником общественных интересов и пристальным наблюдателем за «руками власти». Трудно передать то профессиональное наслаждение и гордость за свою профессию, когда какая-то публикация в польской газете или материал на телевидении приводит к отставке коррумпированного министра, или к возбуждению уголовного дела против морально нечистоплотного политика. Одна лишь проблема была у меня - это не моя страна, не мое общество и не моя журналистика. Сколько бы мне не заказывали статьи для центральных польских изданий, сколько бы не просили комментариев для радио или сколько бы раз не приглашали в студии серьезные телеканалы - не приносило это ощущения, что ты хоть чем-то повлиял на процессы в своей родине. В такие моменты «родину» чувствуешь, как камень на шее, который тебе не дает погрузиться в воды мирового океана свободы.

Вместо выводов

В мае 2005 года, вернувшись опять в киевскую журналистскую среду, я уже не застал в нем таких моральных авторитетов как Сашко Кривенко или Сергей Набока. А также многих других людей, которые предпочитали работать в пресс-службах или так называемых пиарных структурах, только бы не иметь ничего общего с «оперативной» журналистикой. Зато застал на теплых местечках все тех же «проффесионалов», которые еще за несколько месяцев до того были называемы не иначе как «прихвостни антинародного режима Кучмы». А еще я увидел массу молодых журналистов, которые и думать не думали о принципах, ответственности перед обществом, а временами и об обычном человеческом достоинстве.

Дежурная моя супернаивная попытка убежать из Киева во Львов в сентябре 2006 - марте 2007 лет хотя и была фатальной ошибкой, но все же принесла мне осознание, что Львов уже не является настолько наивным, каким был когда-то. Хоть, к счастью, и не стал настолько циничным как Киев.

И в завершение. Много лет после отъезда из Львова меня представляли как львовского журналиста. Сначала я пытался объяснять, что уже не работаю ни во Львове, ни для львовских СМИ. Лишь впоследствии осознал, что шла речь не о «географии», а о «школе». Да, львовский журналист еще долго после 1991 года ассоциировался с чистой журналистикой, которая служила интересам общества, а не потребностям политико-финансовых групп. Сегодня этого уже нет. Но это «заслуга» не только львовских журналистов младших поколений, которые оставались во Львове или ехали в столицу без ощущения миссии, а с твердым намерением сделать карьеру и заработать денег. Это проблема украинской журналистики в целом, которая гордое имя «цепного пса демократии» променяла на унизительное определение «салонной шавки олигархии».

Перевод с украинского - Александр Хохулин

Фото с сайта www.mediart.ru